Сигурд рассмеялся и закашлялся, сплёвывая кровь.

— Хорошо… что напомнил… — прохрипел он, поднимаясь с трудом. — Учту.

Раненый, истекающий кровью берсерк, но всё ещё опасный. Он перехватил секиру здоровой рукой и встал рядом.

* * *

Они были прекрасны вместе, подумала Василиса.

Прохор — точность. Каждое движение выверено, каждый удар смертелен. Его меч пел ледяную песнь, укутывая врагов морозным саваном. Камень и металл повиновались ему, как послушные псы.

Сигурд — ярость. Раненый, отравленный, он всё равно крушил врагов с яростью загнанного зверя. Его топор был продолжением гнева, корни — продолжением воли.

Вместе они были смертоносной машиной.

Василиса не могла просто смотреть. Её магия потянулась к земле, к влаге в почве.

Утоптанная площадка превратилась в жидкую грязь. Убийцы, пытавшиеся обойти сражающихся с флангов, увязли по щиколотку. Их движения замедлились, равновесие нарушилось — и Прохор с Сигурдом воспользовались этим сполна.

* * *

С противоположной стороны площадки в бой вступила Ярослава. Она бы никогда не стала прятаться за спинами охраны. Её эспадрон из Грозового булата пел в руках, окружённый режущими потоками воздуха — фирменный Вихревой клинок. Рыжие волосы развевались за спиной, как боевое знамя.

Трое убийц попытались обойти нас с тыла — и напоролись на аэромантку. Первый лишился руки прежде, чем успел поднять оружие. Второй отлетел на десяток метров, сбитый воздушным молотом. Третий…

Ярослава не стала тратить на него магию. Просто шагнула вперёд и одним точным ударом рассекла его от ключицы до пояса, развалив на две части.

— Слева! — крикнула она мне, указывая клинком.

Я развернулся. Двое с автоматами — Фимбулвинтер описал дугу, и оба превратились в ледяные статуи, что тут же рассыпались кусками промёрзлого мяса.

Мы переглянулись через поле боя. Короткий кивок — и снова в сечу. Слова были не нужны. Ярослава прикрывала фланг, не давая врагам окружить нас с Сигурдом.

В этот момент моё внимание привлекли двое убийц с рюкзаками за спиной. Они не пытались атаковать — просто бежали к нам. Их глаза были пусты, как у марионеток.

Взрывчатка. Осознание обожгло углём.

Самоубийцы!

— К земле! — рявкнул я, хватая Сигурда за здоровое плечо.

Заклинание родилось раньше, чем слова сорвались с моих губ. Каменный кокон Гранитного щита вырос вокруг нас за долю секунды, запечатывая в непроницаемую скорлупу.

Взрыв ударил с двух сторон. Я ощутил его всем телом — чудовищное давление, жар, разрывающий воздух. Каменная защита содрогнулась, по ней побежали трещины, но устояла.

Когда я опустил щит, на месте смертников дымились две воронки. Вокруг лежали изуродованные тела — те из нападавших, кто оказался слишком близко к эпицентру.

Краем глаза я заметил движение. Массивная стена из переплетённых металлических полос — некогда кованые решётки, фонарные столбы, даже садовые инструменты, сплавленные воедино — медленно опускалась в землю. За ней стояли перепуганные, но живые наблюдатели. Голицын. Архимагистр металломантии успел прикрыть толпу в момент взрыва. Его лицо было серым от напряжения, на лбу блестели капли пота, но он держался прямо, не отводя взгляда от поля боя.

Хорошая работа. Быстрая. Я бы не успел защитить и Сигурда, и всех остальных одновременно.

К площадке уже бежала дополнительная охрана Голицына — два десятка бойцов в форме. Поздновато, но лучше, чем никогда.

Я заметил последних двух убийц, они пытались отступить к деревьям. Свидетели. Информация.

— Взять живыми! — крикнул я, бросаясь к ним.

Но Герасим Строганов оказался быстрее.

Массивный ледяной снаряд сорвался с его ладони и ударил обоих беглецов в спины. Они рухнули без звука — мёртвые прежде, чем коснулись земли.

Я остановился, внимательно глядя на графа. Тот невозмутимо опустил жезл.

— Опасные твари, — пояснил он. — Могли ещё кому-то навредить.

Его голос был ровным. Слишком ровным.

Я промолчал, но запомнил. Человек, который только что уничтожил единственных возможных свидетелей. Человек, который шантажировал Василису. Случайность? Не верю в случайности.

Позади раздался глухой стук.

Сигурд упал.

Кронпринц лежал на траве, бледный как полотно. Кровь растекалась под ним тёмной лужей. Он потерял её слишком много.

— Полина! — крикнул я.

Гидромантка уже бежала к нам, подхватив подол платья. Её лицо было сосредоточенным, в глазах — собранность, а не паника. Как эта девочка повзрослела… Не сравнить с избалованной дурочкой, что наобум поехала в Угрюмиху.

Она упала на колени рядом с Сигурдом, прижала ладони к его плечу. Изумрудно-зелёное сияние окутало раненого.

— Три пули, — пробормотала Полина, закрыв глаза. — Раздроблена ключица, повреждён сустав… Останавливаю кровотечение. Нужно достать свинец.

Я присел рядом, помогая. Металл в ранах отозвался на мой зов — я аккуратно потянул, и три деформированных комка выскользнули из плоти. Полина тут же залила раны целительной энергией.

— Жить будет, — выдохнула она через минуту. — Но плечо… потребуется время.

Я поднялся и огляделся.

Поле боя выглядело как скотобойня. Два десятка тел в изодранном камуфляже. Воронки от взрывов. Каменные шипы с насаженными на них трупами. Ледяные статуи, которые ещё недавно были людьми.

Я подошёл к ближайшему мёртвому убийце и стянул с него балаклаву.

И замер.

Под маской было лицо. Человеческое, но бескровное, белое как мел. Глаза — открытые, мутные. Кожа — с синеватым оттенком, как у утопленника.

Это лицо мёртвого человека. Причём давно мёртвого.

Я проверил ещё троих. То же самое. Бескровные лица, остекленевшие глаза. Ни одной капли крови из ран — потому что крови в телах попросту не было.

Мертвецы.

Нет, хуже. Поднятые некромантией мертвецы. Причём не простые зомби, а невероятно продвинутые — они сохранили боевые навыки, которыми владели при жизни. Двигались как живые, сражались как живые.

Я присмотрелся к телам магов среди нападавших. Те же признаки. Мёртвые чародеи, сохранившие доступ к своей стихии.

Это… это был высший пилотаж некромантии. Поднять труп — несложно. Заставить его ходить и хватать — ерунда. Но сохранить подобие интеллекта? Боевые рефлексы? Магический дар?

Такое под силу единицам во всём мире.

В прошлой жизни я видел работу некромантов, которые использовали своё ремесло на благо живых в сражениях с Бездушными. Клин клином вышибали, так сказать. Видел поднятых мертвецов на полях сражений — неуклюжих, медлительных, годных лишь на то, чтобы принять первый удар врага. Видел более искусных творений — тех, что сохраняли подобие разума и могли выполнять простые приказы.

Но такого не видел никогда.

Эти мертвецы сражались как элитные бойцы. Использовали