Я — Дмитрий.

Повторять имя про себя, как заклинание против наваждения. На каждые возникшие чувство страха и желание коснуться камня и на каждую мысль о никчёмности отвечал одним: я — Дима.

Дыхание стало выравниваться, становиться глубже. Паника, сжимавшая грудь, отступила, сменившись трезвым анализом.

Меня проверяют, вновь подвели к камню. Но зачем? Почему? Я оказался в доме алхимика не случайно — лихорадка была не просто так. Этот сон, это видение… Что от меня хотят⁈

«Дыши, Дима. Дыши. Возьми контроль,» — приказал себе.

Сосредоточился, нащупывая внутри уголёк «внутреннего горна», ощущая Ци. Она была слабой, но была. Позволил энергии разлиться по телу, и волна тепла начала орошать продрогшие мышцы, согревая и одновременно сжигая остатки чужого страха.

Резко обернулся.

Ориан стоял под проливным дождём, но не был спокоен. Мужчина глядел на меня во все глаза, и практически не моргал. Смуглое лицо напряжено, в чёрных провалах глаз плескалась одержимость, да мужик и сам выглядел так, будто находился в лихорадочном припадке.

— Зачем я здесь⁈ — выкрикнул, и голос удивил меня самого.

Алхимик вздрогнул, словно от удара током, маска спокойствия треснула, и на лице отразилось изумление.

— Болотные духи, щегол, просто коснись камня, — низко пророкотал мужчина, вновь обретая зловещее спокойствие. Мужик шагнул ближе, и чёрные глаза впились в мои. — Коснись, если хочешь стать великим охотником, как твой отец. Или сгнить в безвестности, как твой пьяница-кузнец. Что ты выбираешь? Славу или забвение?

— Зачем я здесь⁈ Почему сейчас⁈ — не унимался я. Голос окреп, в нём звенела сталь.

Вопросы явно начали раздражать Ориана — тот замер, глядя на меня несколько секунд. Капли дождя стекали по смуглому лицу, похожему на восковую маску.

— Люди видят, — наконец произнёс алхимик, чеканя каждое слово. — Слухи ползут по деревне. Нельзя скрывать Дар, если он есть — это может плохо кончиться, щенок. Без наставника талант сожрёт изнутри. Ты умрёшь в агонии, не справившись с собственной силой. Но чтобы это выяснить и дать тебе путь — нужно, чтобы Камень сказал своё слово. Коснись его. И если это правда — если в тебе есть хоть искра, сильнейшие люди Предела готовы будут стать твоими покровителями. Разве не об этом ты мечтал всю свою жалкую жизнь⁈

Слова были как яд, проникающий в душу. Убедительные и соблазнительные, падали в испуганное мальчишеское сердце, которое всё ещё билось где-то внутри меня. Сильнейшие люди… Покровители…

Но перед глазами встала другая картина — не слава и не сила, а образ Гуннара и его слова: «… лично тебе голову откручу, если он помрёт». Я увидел пропахшую потом и углём кузницу, и внезапно место показалось не тюрьмой, а единственным настоящим домом. Тёплое чувство заполнило сознание.

— У меня уже есть наставник, —сказал так уверенно, что сам себе удивился. — Мой мастер.

Посмотрел на мужика спокойными глазами, стараясь вбить простую мысль, проверяя, доходит ли до него.

— Я не хочу быть охотником. Ясно вам? — сделал паузу, давая словам впитаться— Хочу быть кузнецом.

Мужчина смотрел на меня как на сумасшедшего, чья логика была ему недоступна. Отказаться от шанса на величие ради грязи и грохота кузницы? В его картине мира это было немыслимо.

— То есть, — угрожающе тихо спросил алхимик, — Ты отказываешься пройти ритуал?

— Уже проходил, — ответил спокойно, не отрывая от Ориана глаз. — И Камень сказал своё слово. Я — пустой.

— Это наведёт на тебя ещё больше подозрений, — прошипел мужчина, и его ярость обнажилась. — Тебя так просто не отпустят. Берегись, ублюдок.

На мгновение показалось, что черты мужика исказились, стали змеиными.

— Это вы со мной сделали? — спросил прямо в лоб. Холодный дождь и внутренний жар смешались в странное спокойствие. — Эта лихорадка была не случайна, да? Всё это — чтобы я попал к вам в руки?

Ориан замер, явно не ожидая прямого удара. Маска спала, и в чёрных глазах мелькнула растерянность.

— Что за бред ты несёшь, щенок? — быстро овладел собой, голос вновь заледенел. Алхимик склонился ниже, и я почувствовал запах трав и вони изо рта. — Ты хоть понимаешь, в чём ты меня обвиняешь?

Мужчина говорил тихо, но каждое слово наполнено угрозой.

— Если ты не заткнёшься прямо сейчас, никакой пьяница-кузнец тебе не поможет. Я тебя не просто «уничтожу» — сварю отвар, от которого твои кости станут мягкими, как воск. Смешаю порошок, который заставит сердце биться, пока не взорвётся. И все будут думать, что ты умер от той же самой лихорадки. Никто. Ничего. Не поймёт.

Мужик говорил буднично и спокойно, будто рассказывал о том, как провёл день. Затем замолчал, ожидая, как страх сломает моё упрямство.

Я замолчал. Адреналин отступил, сменившись ледяным расчётом. Дальше идти нельзя — похоже перегнул палку. Сейчас я был слаб, одинок, и стоял лицом к лицу с монстром, который только что в деталях описал, как меня убьёт. Последствия могли быть катастрофическими и очень скорыми.

— Одно знаю точно, — продолжил мужик. — Ты каким-то образом вернул себе контроль над волей. Обычный мальчишка, охваченный таким жаром, так просто этого бы не сделал.

В его чёрных глазах появился огонёк исследователя, наткнувшегося на уникальный феномен. Ориан отступил на шаг.

— Теперь можешь идти.

В голосе прозвучало разочарование — эксперимент провалился. Ориан не получил того, чего хотел, и видно, как в голове мужчины уже прокручиваются варианты, как объяснить эту неудачу тем, кто ждал другого результата.

Я мог бы просто уйти. Это был бы самый разумный поступок. Но меня душила смертельная усталость — не от лихорадки, а от лжи, от необходимости прятаться и изворачиваться. Слова Ориана о том, что меня «так просто не отпустят», прозвучали как приговор к пожизненному заключению в клетке подозрений. Не хотел жить именно так. Вместе с этим, возвращение контроля над Ци принесло не только силу, но и безрассудную уверенность. Чувство человека, которому нечего терять, и от этого тот становится опасным.

Бросил взгляд на безмолвный, омываемый ливнем Обелиск.

И тогда, повинуясь отчаянному желанию свободы, решил разорвать паутину лжи. Пусть будет что будет. Пусть камень покажет пустоту, и от меня отстанут. Или пусть покажет силу, и я встречу эту новую проблему лицом к лицу. Любая определённость была лучше постоянного бегства. Я спокойно сделал к шаг к камню и просто положил