Следующим вечером, я как раз проверял крепления на внешнем каркасе мастерской, когда в ухе едва слышно щёлкнул нейроинтерфейс.

— Константин, — голос «Друга» прозвучал спокойно, но с лёгкой нотой одобрения. — Получен отчёт от дрона-наблюдателя. Объект: квартира супругов Мюллер. Событие: восстановление подвижности пациентки. Подробности доступны.

Я отложил инструмент, вытер руки о полотенце, перекинул его через плечо и направился к столу под навесом. Там, на подставке, уже был Инной заботливо приготовлен кувшин с махито на льду. Я кивнул:

— Показывай.

На голограмме появилась картинка квартиры в Цюрихе — всё так же безукоризненно чисто, аккуратно, будто в музее. Но теперь в кадре была не только одна фигура — пожилого мужчины в очках, читающего у окна, — а две.

Каролина Мюллер — раньше недвижимая, с обострённой реакцией на свет и боль — теперь стояла у книжного шкафа. Наклонившись, она медленно, но уверенно доставала томики с полки, изучая корешки. В другой руке — кружка с чем-то горячим. Лицо осунувшееся, но цвет кожи улучшился, движения координированные. На ней был уютный домашний халат, волосы уложены, на губах — лёгкая помада.

На следующем фрагменте видео — фрагмент звука, записанный «Мухой»:

— Вальтер, ты не представляешь, как приятно просто ходить!

— Не спеши, пожалуйста… У тебя было тяжёлое состояние.

— Я не спешу. Я просто дышу и… живу.

Я откинулся на стуле и молча еще раз посмотрел эти кадры. Чуть позже «Друг» заговорил снова:

— Биометрический анализ: устойчивый рост показателей. Уровень маркеров воспаления — в пределах нормы. Динамика — положительная. Предполагаемая продолжительность ремиссии: долгосрочная.

— Побочные эффекты?

— Незначительные. Сон стал чутким, эмоциональный фон — нестабильным. Предлагается психологическая поддержка в мягкой форме — по мере адаптации.

Я кивнул.

— Принято. Пусть «Муха» продолжает наблюдение, но уменьшит частоту сканирования. Поддерживающий режим.

— Выполняю. Также рекомендую: передать обновление генералу — он запрашивал статус лично.

— Передай. Но с пометкой: конфиденциально. Пусть обрадуется, для него это крайне важно.

На мгновение я закрыл глаза, прислушался к ветру, к шуму листвы. Где-то позади в доме зазвенела посуда — Инна что-то готовила. Мир казался обыденным, но в эту минуту в нём стало на одну живую женщину больше. И это многое значило. На веранде было особенно тихо. Легкий ветерок с океана шелестел пальмами, доносил до нас отголоски музыки с соседней улицы — какая-то неспешная болеро, вплетённое в звуки тропического вечера.

Глава 32

Генерал сидел в плетёном кресле на закрытой веранде, с бокалом рома и книгой без обложки. Его сигара медленно тлела в пепельнице, посылая в небо тонкую извилистую струйку.

Я подошёл, поставил на стол свой стакан с махито и коротко сказал:

— Новости от Цюриха. Только что пришли.

Он поднял бровь, отложил книгу, потянулся за очками и, не торопясь, включил видео через свой коммуникатор. Несколько минут молчал, смотрел. Потом чуть откинулся назад, выдохнул:

— Вот же упрямая баба… Я думал, она будет лежать до конца осени.

— А теперь она ходит. Сама. Говорит, улыбается. Вальтер не верит глазам.

— А мы — верим. У нас же «Друг» и «Муха», — генерал хмыкнул, но в голосе звучало не веселье, а что-то вроде облегчённой отрешённости. — Я ждал, что вакцина сработает, но не ожидал, что так быстро.

Он сделал глоток и вдруг стал очень серьёзен.

— И что дальше, командир? Что ты предлагаешь?

Я сел напротив, оперевшись локтями о стол, и заговорил тихо:

— Со стороны швейцарцев, как медиков, так и банкиров обязательно вспыхнет интерес и начнутся вопросы. Они придут к Мюллерам за подробностями. Будут спрашивать, как, кто, где, и как. Особенно после контрольного обследования и отчёта, что кто-то «волшебно» выздоровел от поздней стадии.

— Не просто выздоровел, — перебил я.

— Вот, вот… Это же мощный сигнал. И технологический. Вальтер не сможет это долго скрывать, даже если захочет.

— Вот именно. Поэтому нужно купировать преждевременное распространение информации о выздоровлении жены Мюллера.

— Ты считаешь, я должен сам туда поехать?

Я кивнул:

— Да. Сейчас, пока они ещё не начали копать вглубь. Пока можно взять ситуацию под контроль.

Генерал покрутил в пальцах бокал, подумал:

— И ты хочешь, чтобы я прилетел к Вальтеру с чем? С благословением? С новой ампулой? Или просто с… сочувствием?

— Со всем сразу. И с посланием: мы держим связь. Мы умеем. И мы не отдадим всё это просто так в руки тем, кто оставил их один на один со смертью.

Он на мгновение задумался, потом коротко бросил:

— Тогда пусть «Сокол» готовит окно. Атмосферник загрузить, питание проверить, навигацию — на ночной маршрут. Вылетаю в ночь, там как раз будет конец дня.

— Надеюсь тут за ночь ничего не случится, нам нельзя оставлять следов.

— Всё как всегда, — усмехнулся я.

Мы оба подняли глаза к тёмному небу, где в вышине незримо висел тот самый корабль, создавший невозможное.

* * *

Тропическая ночь была густой, с запахом моря и влажных листьев. На касе всё затихло: Жанна Михайловна спала, даже собаки лениво умолкли. Только манговые кроны шелестели, словно провожали кого-то в путь.

Мы стояли вдвоём у задних ворот сада. В траве, на краю площадки за касой, под куполом маскировочного поля, словно громадная рыба в тёмной воде, притаился атмосферник. — закопчённый, с блеклыми панелями, но всё ещё невероятно надёжный. В этот раз он выглядел… почти по-домашнему. На борту не было оружия, только пара медконтейнеров, свежие рубашки и плед, выданный Жанной Михайловной лично. Его обводы почти невозможно было различить — то ли камень, то ли скопление тени.

Генерал вышел из сада в расстёгнутой модной куртке, с кожаным саквояжем и сигарой в зубах.

Лицо сосредоточенное, но спокойное, с той самой стальной ноткой, которая всегда появлялась перед серьёзным делом.

— Всё проверено? — спросил он, приглушённо.

— «Друг» и «Помощник» подтвердили. Топливо на несколько витков вокруг шарика, маршруты загружены. Окно чистое. На низких орбитах спутников нет, — ответил я.

— Дроны включены? — спросил он негромко, кивая в сторону густой кромки пальм.

— Уже глушат радиофон и отслеживают спектр. Маскировочное поле стабильно, — отозвался я. — Окно на подъём откроется через пять минут.

Он оглядел горизонт — ни огонька, ни лишнего звука.

— Когда ты только начал всё это рассказывать, — пробурчал он, — я думал, ты или псих, или из