— Очень красиво, очень романтично! — сказал он. — Вам — со скидкой, советских — уважаем.

Мы отказались, но после его ухода Инна снова повторила:

— Представь: салон — кожаный, бежевый, открытый верх, ты за рулём… Я рядом. Включаем радио, а оттуда музыка, как в фильмах. Только всё по-настоящему. Хочешь?

Тем временем машины проезжали одна за другой, и в каждой было что-то от духа сопротивления. Они жили наперекор времени. Казалось, вся страна решила: «Новые не нужны, эти лучше». И ведь не поспоришь.

Повернув за угол, увидели парковку у кинотеатра. Под тентом стоял «Форд Гэлакси» — огромный, черный, как пианино, с надписью на лобовом стекле «TAXI». Шофер в панаме раскуривал сигару, а на крыше автомобиля была прикреплён небольшая автомобильная радиоантенна.

Инна засмеялась:

— Они ещё и модернизируют их! Вот кто настоящие инженеры!

На обратной дороге разговор вернулся к теме транспорта.

— Если что — буду выбирать между «Импалой» и «Фордом». Только не зелёную. Зелёный притягивает тепло почти как черный.

Слово за слово, вечер превратился в одну большую прогулку с обсуждением будущего — пусть и с бензиновым привкусом.

У киоска с поджаренными бананами, где на старом масле шкворчали золотистые кружки и в воздухе висел сладкий аромат карамели, образовалась небольшая очередь. У стойки стояла женщина лет сорока, в цветастом переднике, с косынкой на голове и быстрыми, резкими движениями. Она одной рукой переворачивала бананы, другой успевала что-то подсчитывать на старых счетах с косточками вместо деревяшек.

Рядом, почти вплотную к ней, прижимался тип в темных очках и с сумкой через плечо. Не турист, но и не местный. Слишком чисто одет, слишком внимательно смотрит по сторонам.

— Только по одному, — негромко бросила торговка, не глядя на него. — Пятёрки и десятки не дам. Самой нужны.

— У меня всё честно, мамита. Вот, — он извлёк из кошелька сложенные сотки. — Сотка за сто двадцать?

— Как договаривались, — она вытерла руки о передник и взвесила пачку, пересчитав не глядя. — Смотри, чтоб фальшака не было. А то в прошлый раз чуть не села.

— Сколько на ченч мамита?

— Три сотни…

Он усмехнулся, подал ей три аккуратные купюры, и в ответ получил одну аккуратно сложенную сложенную пачку однодолларовых купюр.

— Только не болтай об этом. — Она кивнула на стоящего позади мужчину в форме, будто оправдываясь.

— Мне что, — ответил меняла и скользнул прочь, будто растворился в людском потоке.

Инна тихо произнесла:

— Видел? Не золото — доллары тут мерило свободы.

Ответ ей не требовался, всё и так было ясно. Хотя эта сцена подсказала как и у кого можно менять сотки на нужный объем для моей орбитальной типографии.

А когда, вернувшись в свою касу, открыли окна и услышали далёкий гул американских моторов в темноте, стало ясно: автомечта крепко засела в наших головах. Осталось только вписаться в её ритм — желательно на четырёх колёсах и с открытым верхом.

Но у нас с Инной было еще одно важное дело — нас пригласила на ужин чета Измайловых.

* * *

Касу генерала Измайлова я уже видел мельком — белая, аккуратная, с террасой, увитой чем-то вьющимся, и почему-то с флагштоком у ворот. Может быть, тут было какое-то очень официальное учреждение? Но вечером она выглядела иначе. Уютнее и теплее.

Солнце уже клонилось к морю, и в саду расплывались длинные, вялые тени. На террасе было тихо — Инна дремала в спальне, оставив окно открытым. Над манговым деревом вяло кружила птица, и только сканеры «Дрона» тихо щёлкали в голове: эфир глушится, контрольная зона чиста.

Свет от окон ложился золотыми прямоугольниками на плитку двора, а из-за приоткрытой двери тянуло запахами жареного мяса, приправ и чего-то ещё — домашнего что-ли.

Жанна Михайловна встретила нас на пороге. Стройная, с короткой стрижкой и огромными, серьёзными глазами — в этом её образе угадывалась и врач, и жена генерала, и человек, который не позволяет себе лишнего.

— Проходите, дорогие, — сказала она. — Мы уж начали собирать на стол. Измайлов где-то у себя, скоро выйдет. Инна, поможешь мне с салатом?

Жена ушла на кухню, а я остался в прихожей — снял кеды, повесил куртку, провёл рукой по затылку. Было немного неловко. Всё-таки первый ужин на генеральской территории. Но запахи из кухни моментально успокоили мои тревоги.

В столовой, оформленной просто, можно сказать по-военному, стоял круглый стол, сервированный стильно и аккуратно. Домашнее вино в пузатой графинке, миска с рисом, тарелка с мясом по-креольски, ещё — какие-то тушёные овощи.

Генерал появился минут через пять, на нем была светлая рубашка, строгие брюки, в руке — бокал.

— Здорово, молодые. — Он пожал мне руку, потом Инне. — Ну что, устроились?

— Устроились, — ответил я. — Спасибо. Дом хороший, тихий.

— Там всегда был тихо, пока мои соседи не приехали, — усмехнулся он.

За столом говорили обо всём. Инна с Жанной обсуждали кухню, кубинские продукты, какие специи чем заменяют. Мы с Измайловым — понемногу, о службе, но без особых деталей и подробностей.

— Знаешь, — сказал он, наливая мне вторую рюмку, — в чём главная прелесть этой земли?

— В погоде?

— В людях. Они простые. Но очень гордые. Не прогибаются. Это нам ещё аукнется.

— А работа?

— Будет. У вас. У меня. У всех. — Он чуть прищурился. — Только прошу тебя — не геройствуй. Всё должно быть по-тихому. Без фанфар.

Инна, улыбаясь, принесла на подносе десерт — что-то вроде жареных бананов с мёдом и корицей.

— Где научилась? — удивился генерал, глядя на жену.

— Повара спросила сегодня на рынке, что можно сделать из зелёных бананов. — Улыбнувшись ответила генеральша.

— Молодец. Настоящая кубинка.

Ужин подходил к концу, и я почувствовал себя расслабленным. Как дома, в котором по настоящему всё ладно. Где семья рядом. Где есть старший — не начальник, не командир, а почти как отец.

На прощание Жанна Михайловна обняла Инну:

— Ты приходи, не жди приглашения. У нас тут круглый год лето.

— Спасибо, — ответила Инна. — Это… важно.

Генерал крутанув пальцем конус возле своей головы, дал понять что у него каса прослушивается. Я понятливо моргнул.

— Жанночка, я проведу ребят до дома, заодно ужин растясу маненько перед сном…

— Хорошо Филюша.

Мы шли домой под шум пальм