— Пойдем в беседку, отдохнём.

— Нет, там пауки. Я боюсь их! Пожалуйста,— взвизгнула Кира.

Я остановилась и внимательно вгляделась в перепуганное лицо служанки. Да, с девочкой работать и работать.

— Хорошо, пойдем на скамейке посидим. И расскажи мне про свою семью. Мужчины в ней есть?

— Нет, госпожа, — она сникла,— только дядя. В гости приезжал.

Дядя, говоришь.

Я мыском туфли разровняла слой пыли:

— Возьми палочку и нарисуй мне ребенка-паучка.

Кира взглянула на меня удивленно, но послушалась. Она рисовала паучка-мальчика, паучка-девочку, паучиху, а потом как то незаметно и самого паука. Мы опять пошли гулять, и я, заметив свисающую с веток паутину, отвлекла пустым вопросом внимание служанки и подвела прямо под неё. Когда Кира уже хотела испугаться и заорать, вдруг какое-то осмысление появилось в ее глазах, она заворожено подняла руку и дотронулась до паутины. Паучок на длинной ниточке закачался и улетел, подхваченный ветром.

— Кира, — спросила я её — что происходило, когда приезжал дядя?

Она повернулась ко мне, её губы искривились:

— Он меня щупал, — выдавила Кира из себя, — и никто не знал.

У служанки градом полились слезы, и она вываливала на меня ворох грязного белья. Как все похоже и в нашем мире, и в этом: все наши детские травмы приводят к проблемам во взрослом возрасте. Сейчас занырнём поглубже и начнем с техники «Горячего стула». Вначале выжжем лишние эмоции, а дальше посмотрим. Главное — убрать чувство вины.

.А на следующее утро ни свет ни заря меня разбудил радостный крик :

— Госпожа Никафондора у вас получилось! Вы настоящей магичкой стали!

— В каком смысле? спросила я, продирая глаза. — Что получилось?

— Я перестала бояться мужчин, представляете? Я даже смогла с ним поговорить… Ну, с тем парнем, который мне глазки все время строил

— Очень рада за тебя, а теперь дай мне поспать, пожалуйста. И не вздумай кому рассказывать про магию.

Может, меня за это в темный подвал посадят. Лучше помолчим.

— Ой, конечно, госпожа. Я же для вас теперь на всё готова. Я же теперь могу и замуж, я же теперь их не боюсь. Спасибо вам большое, госпожа, вы с меня, наверное, проклятие сняли.

С того памятного вечера мою служанку как подменили. Вечно пререкающаяся, ленивая деваха, недовольная жизнью, превратилась в преданную хранительницу моего тела.

Я стала для неё небожительницей, на непонятные действия которой и странные словечки стали смотреть снисходительно. У магов свои причуды.

Когда через несколько часов после выплеска эмоций она заглянула ко мне в спальню, то на её лице не дрогнул ни один мускул — госпожа Никафондора теперь вне порицаний и осуждений.

А госпожа Никафондора, пыхтя как паровоз, лежа в кровати, задирала ноги. Их тренировать надо всегда: убежать можно, догнать кого надо и пинка дать если нужно. Незаменимая часть туловища. Лучше только попа, откуда они растут.

— Раз, два, три, четыре!

Кто прекрасней всех в этом мире.

— Кира!

— Я здесь, госпожа.

— На кровать прыгай и садись мне на ноги.

Служанка беспрекословно вскочила и села мне на ноги.

И я, помогая себе руками, десять несчастных раз приподняла торс.

На лбу выступила испарина.

— Слезай. Госпожа вставать будет.

А теперь приседания. Ой, ну этих пять хватит — итак ноги задрожали мелкой дрожью. Тело сопротивлялось, не хотело тренироваться и просилось в постельку. Так, ещё наклончики вперед, правда то, что я демонстрировала, наклончиками трудно было назвать. И вбок — здесь мы будем делать талию.

Через полчаса мучений, мокрая, на дрожащих ногах, я отправилась в купальню.

Встала в пустой бассейн, набралась духом и нажала на синюю кнопку. УУУУУУ! — на меня полилась ледяная вода. Теперь красную — ААААА!

Кира с ужасом слушала мои музыкальные завывания, но не бросалась остановить это самоистязание. Минут через десять, когда я приняла душ уже нормальной температуры и, закутавшись в простыню с тюрбаном на голове, села за стол — меня там что только не ожидало!

Я тяжело вздохнула, подпёрла пухлую щёчку рукой и сказала Кире:

— С этого дня на завтрак хочу чай, один, слышишь, Кира, один бутерброд с сыром, фрукт и маленькую тарелку с творогом.

Служанка молча, без тени недовольства, собрала все лишнее и унесла из комнаты.

А я принялась вкушать маленькими кусочками, делая промежутки я медленно поглощала завтрак, хотя держать себя в узде было не легко. Хотелось вскочить и запихнуть в рот всё, находящееся на столе.

Вернулась Кира, и я долго боролась с желанием отправить ее за добавкой, но, взглянув в зеркало, быстро передумала. Как говорила Раневская: “Хочешь похудеть — ешь голая перед зеркалом”. Помогает на сто процентов.

Заценила свою тушку в простыне. Надо что-то придумать вроде тренировочного костюма. Пеньюар — штука для спорта ну очень неудобная. Посчитала свои подбородки, вроде на один уменьшился.

— Госпожа, по дворцовому этикету через час надо явиться с остальными фрейлинами к императрице и поздороваться.

Надо так надо. Времени вагон. Тогда займемся гардеробом.

— Кира, показывай, что у меня там с платьями.

— Ох, мать моя женщина, — с тоской оглядела я наряды. Красное знакомо. В принципе, более- менее.

Малиновое — выходное парадное, в декольте пупок можно увидеть, но потертое местами — хоть заплатки пришивай.

Белое в рюшах – тоже парадное. Н-да. Я представила, как белым облаком вплываю в зал.

— Поверти его, — скомандовала Кире.— Ооо. Оно еще и со шлейфом.

Зеленое — простенькое, на каждый день. Ну, в принципе , почему нет? Вау, к нему еще и плащик из такой же ткани полагается. Чудесно. Мы сделаем из него платье с завышенной талией, а подол нарастим. Надо бы еще пояс придумать. Кожаный, широкий. Где взять кожу - это другой вопрос. С этим решили.

— Следующее давай.

Красивое, насыщенного синего цвета платье было сплошь обшито белыми кружевами. Я бы такого дизайнера удавила. Поднялась и внимательно осмотрела с изнанки.

— Хмм. Кира, ищи ножницы. Сейчас красоту творить будем.

Девушка метнулась к шкатулке, и через несколько минут я уже бодро отпарывала белые кружева. Через полчаса, вытащив лишние нитки, я облачилась в измененное платье, и взглянула в зеркало. Кира восхищенно-удивлённо не сводила с меня глаз:

— Госпожа, как вам это удалось? Вы прям постройнели в нём.

—