— Ваша Светлость, рада приветствовать вас в Рилании. Вы не сообщали о своем визите. Могу я узнать его причину? — прозвучало формально, сдержанно, хоть голос маркизы и оставался внешне приветливым. Настороженность в её тоне не ускользнула от меня.

— Добрый день, леди Милана, — склонил голову с вежливой улыбкой. — Прошу простить за столь неожиданный визит. Я не отвлеку вас надолго от вашего занятия.

Мы двинулись вглубь виноградника, неторопливо шагая по узкой дорожке между рядами лоз. Направления, как такового, не было — просто старались отдалиться от работников, давая им возможность продолжить дело без излишнего напряжения под взглядами титулованных наблюдателей. Под ногами хрустел песок и сухие листья, в воздухе витал сладковатый аромат спелого винограда, смешанный с солнечным теплом.

— Буду краток: я пришёл за помощью, — произнёс, когда мы отошли достаточно далеко, чтобы слова не могли быть подслушаны.

Милана остановилась и обернулась. Её глаза внимательно и немного настороженно изучали моё лицо. Тень напряженности всё ещё оставалась, но я заметил — она слушает.

— И чем же я могу вам помочь? — спросила моя собеседница, не спеша с выводами. Прямой вопрос. Ни намёков, ни отговорок.

Это был уже хороший знак.

— Мне нужны деньги, — не стал юлить, глядя ей прямо в глаза. — Понимаю, звучит странно, но у меня просто нет выбора. Нет, вы не подумайте, что я прошу взаймы без гарантий — я хочу предложить вам договор.

Эта мысль уже давно жила в моей голове, но именно сейчас, когда каждый час на вес золота, я был готов воплотить её в жизнь. Ради Александры я пойду на всё.

Леди Милана замялась. В её взгляде мелькнуло сразу несколько эмоций: удивление, настороженность, размышление. Но вместо того чтобы сразу отказать — как, быть может, сделала бы любая другая на её месте, — девушка вдруг кивнула, слегка приподняв подбородок.

— Давайте обсудим это в более укромном месте.

Мы покинули ряды виноградников и двинулись к небольшому домику на краю угодий. Уютный, обросший плющом флигель, скорее для временного отдыха, чем постоянного жилья. Как только мы вошли внутрь, маркиза что-то шепнула встретившей нас пожилой женщине. Та тут же закивала и принялась накрывать на стол, ловко управляя посудой и подносами.

Я неуклюже протянул леди свёрток, который передал мне Орлин.

— Это… небольшой подарок, — пробормотал я. — От моего помощника.

Маркиза слегка улыбнулась и приняла его, ничего не сказав, хотя я заметил, как она передала его своей работнице. Я последовал за своей собеседницей в соседнюю комнату — скромную, но со вкусом обставленную: светлые стены, витражи, кресло у камина и неширокий диванчик, на который она жестом пригласила меня сесть.

— Вы говорили о договоре… — начала она, устраиваясь напротив. — Ваша Светлость, я понимаю, что не будь вы в отчаянном положении, то не явились бы ко мне. Но и я сейчас не в лучшем положении. Мы строим новый мост через Полозец, и все силы, все средства сейчас направлены туда. А ещё начинается сезон сбора урожая — мне нужно платить рабочим. А плата за товар… она будет лишь через месяц.

Девушка замолчала, внимательно наблюдая за моей реакцией, как будто проверяя: понимаю ли я, насколько ей тоже непросто.

— Я просто слышал, что у вас проблемы с нападениями рытвенников… — начал, чуть наклонившись вперёд. — Я мог бы вам помочь. За символическую плату. Знаю, что гильдия за такую работу запрашивает очень много…

— Пятнадцать монет золотом, — сдержанно подтвердила Милана, пожав плечами. — Это их цена, которую я не могу себе позволить потратить сейчас.

— А я справлюсь за десять монет серебром. Но они мне нужны авансом.

Я сжал край дивана, будто хватаясь за последнюю возможность, и замер, не сводя взгляда со своей собеседницы. Маркиза посмотрела на меня пристально, в её глазах скользнула тень сомнения.

— Но вы ведь не принадлежите к гильдии и… не имеете права… — начала она, но тут же осеклась, как будто сама поняла: сейчас формальности никого не волнуют. — А если с вами что-то случится? Вдруг вы не справитесь?

Её взгляд скользнул к моей руке, где повязка снова намокла — тёмное пятно проступало сквозь ткань, выдавая свежую рану.

— Я справлюсь, — ответил, не отводя глаз. — У меня просто нет выбора. Я должен спасти своего человека, а для этого мне нужны деньги. — выложил все свои карты на стол. И теперь только леди Милана решала, достаточно ли весомым был мой отчаянный ход.

Раздался вежливый стук в дверь, и в комнату вошла помощница маркизы с подносом. На нём стоял изящный фарфоровый заварник, две чашки и несколько тарелок с лёгкими угощениями. Но всё это отошло на второй план, стоило в воздухе разлиться густому, насыщенному ароматом — терпкий, пряный, с лёгкой медовой нотой и отголоском редких горных трав, которые не встретишь на местных рынках. Этот запах невозможно было спутать: он принадлежал растениям из самого сердца Чертополосского ущелья.

Милана едва заметно приподняла брови, вдыхая аромат, и вопросительно посмотрела на служанку:

— Откуда? — Та остановилась, чуть не уронив поднос от неожиданности, и поспешно ответила, кивнув в мою сторону:

— Это… подарок Его Светлости.

Маркиза на миг задержала на мне взгляд, и, кажется, в её глазах промелькнуло нечто большее, чем просто удивление. Я лишь спокойно кивнул, припоминая о свёртке, что протянул ей ранее — мол, именно в нём и был этот чай. Пускай мелочь, но такие дары в нужный момент могут оказаться полезнее золота.

Леди Луарийская подняла крышку заварника, вдохнула аромат снова, и на её лице появилась задумчивая тень. Несколько секунд она молчала, как будто обдумывала что-то важное, а затем заговорила тихо, но твёрдо:

— Вы знаете, я бы могла предложить вам сделку. Эти травы… они не просто вкусные. Они редкие. Их невозможно достать ни на ярмарках, ни у местных травниц. Я бы выкупила у вас весь сбор, если бы вы согласились добыть ещё. Скажем… пятнадцать серебряных монет — авансом. И по две за каждый килограмм, который принесёте после.

Женщина посмотрела на меня пристально, будто проверяя, насколько глубоко я готов зайти в эту игру. Это и впрямь могло быть выгодно — для нас обоих. При постоянной поставке я мог бы поправить свои дела, а она — обеспечить себе монополию на чай, которого нет больше ни у кого.

Если