Армянин тяжело вздохнул, сокрушенно потер подбородок. А вот и кульминация спектакля. Сейчас появится тот самый «особый» вариант, при при припасенный для «хороших друзей».

— Эх, только ради тебя, Артем! И твоего друга! Есть у меня один бриллиант. Для сына своего хранил, как зеницу ока. А он, ишак, говорит, не нравится ему — не молодежная, видите ли!

Он повел нас в самый дальний, тихий угол стоянки, к одинокой машине, накрытой плотным брезентом. Одним ловким движением он стянул покрывало.

Я замер.

— Это же… легенда, — выдохнул я, восхищенно созерцая автомобиль.

* * *

— Дядя Федор? — Кристина вцепилась в дверной косяк так, что побелели костяшки пальцев, пытаясь удержаться на ногах. — Зачем ты здесь?

Как⁈ Откуда⁈ Не может быть! Она дрожала как осиновый лист, отчаянно пытаясь совладать с нахлынувшим ледяным ужасом и сохранить на лице хоть подобие спокойствия.

— Проведать любимую племянницу решил, — Волков прошел мимо нее в квартиру, не дожидаясь приглашения, и принес с собой тяжелый запах перегара и дешевого одеколона. — Что, не рада?

Сычев молча вошел следом, и тихий щелчок закрывшейся за его спиной двери прозвучал для Кристины как выстрел. Ловушка захлопнулась.

— Я… конечно, рада, — выдавила она из себя, плотнее запахивая халат. — Просто не ожидала. Я же не одета…

— Ничего страшного, — Волков по-хозяйски опустился на ее маленький диван, который тут же жалобно скрипнул под его весом. — Мы ненадолго. Просто поговорить.

Спокойно. Держаться. Не показывать страх. Они не могут знать наверняка. Они пришли проверить.

— О чем? — она старалась, чтобы голос не дрожал, но он все равно предательски срывался.

— Да так, о жизни. Ты ведь вчера у меня была, Кристиночка?

— Да, заходила. Ты же сам вечером позвонил, сказал, что плохо себя чувствуешь, попросил помочь с уборкой.

— Правда? — Волков медленно, как сытый кот, наклонил голову. — И что же ты там убирала?

— Как что? Посуду со стола убрала, пол протерла. Вы же с Григорием Палычем… немного выпивали.

— А в кабинет мой заходила?

Сердце ухнуло в пустоту. Лед под ногами начал трескаться.

— Нет, а зачем мне туда?

— Странно, — Волков задумчиво почесал подбородок. — А мне вот сегодня утром показалось, что вещи там не на своих местах лежат.

— У тебя что-то пропало? — Кристина сделала отчаянную попытку перехватить инициативу, изображая искреннее беспокойство.

Волков медленно встал с дивана и подошел к ней вплотную. Его крупная фигура заслонила свет из окна.

— Знаешь, Кристиночка, я всегда считал тебя умной девочкой, — его голос стал тихим и вкрадчивым, отчего сделался еще страшнее. — Не делай глупостей. Это может плохо закончиться.

— Я не понимаю, о чем ты…

Маска «доброго дядюшки» слетела в одно мгновение. Лицо Волкова исказилось яростью.

— Держи ее, Григорий! — рявкнул он. — Сейчас я ее телефончик проверю.

Глава 15

Следователь Корнелий Фомич Мышкин барабанил пальцами по обтянутому кожей рулю служебного автомобиля. Впереди, насколько хватало глаз, тянулась бесконечная, неподвижная вереница машин.

Дорожные работы в час пик — классическое проклятье всех автомобилистов.

«Можно и постоять,» — подумал он, поглядывая на часы на приборной панели. До назначенного адреса ехать от силы минут десять. До встречи с этой Кристиной еще было почти двадцать, успеет. Он специально назвал время в пути с запасом.

Но что-то внутри, в самой глубине его сознания, было не так.

Какое-то мелкое, зудящее чувство, похожее на забытое, но очень важное дело. Интуиция, выработанная столькими годами службы в самых грязных закоулках человеческих пороков, вдруг взвыла беззвучной сиреной.

«Поторопись! Немедленно!»

Мышкин нахмурился, вглядываясь в неподвижные стоп-сигналы впереди.

Откуда это чувство? Вроде бы совершенно рутинное дело — приехать, опросить свидетеля, забрать улики. Никакой видимой угрозы, никакой спешки. Но тревога, иррациональная и холодная, нарастала, как давление перед грозой.

«К черту,» — решил он, больше доверяя своему внутреннему голосу, чем дорожным знакам.

Резко вывернув руль вправо, он съехал с основной дороги на узкую, разбитую улочку, ведущую вглубь жилого квартала. Машина запетляла между унылыми панельными домами.

Узкие, заставленные машинами дворы, внезапно выбегающие на дорогу дети, ряды ржавых гаражей. Голос навигатора в телефоне начал истерично требовать вернуться на проложенный маршрут, но Мышкин упрямо игнорировал его, прокладывая свой собственный путь.

«Зачем я так спешу?» — снова и снова спрашивал он себя, объезжая очередную глубокую выбоину. — «Что меня гонит?»

Рационального ответа не было. Только это нарастающее, почти физически ощутимое чувство — надо успеть. Обязательно успеть.

* * *

Кристина смотрела в налитые кровью глаза дяди, и в голове, сквозь ледяную пелену ужаса, вдруг наступила странная, холодная ясность.

Страх никуда не делся, он тугим, тошнотворным комком стоял в горле. Но поверх него появилось что-то еще. Понимание.

Человек напротив, тяжело дышащий перегаром и злобой, сошел с ума. Жадность и паранойя окончательно съели того неуклюжего, доброго дядю Федю, который когда-то катал ее на плечах и дарил нелепые, но милые подарки на день рождения. Его больше не было.

Жалеть было некого.

— Дядя Федор, давай поговорим спокойно, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно, и медленно, шаг за шагом, начала пятиться к двери. — Ты же знаешь, я бы никогда…

— Заткнись! — рявкнул Волков, и его лицо исказилось. — Сычев, хватай ее! — повторил он.

— Я ничего не брала! — Кристина продолжала отступать, ее рука нащупала за спиной холодную дверную ручку. — Проверь сам, если не веришь! Посмотри в сейфе, все на месте, каждая копейка!

Это была уловка. Отчаянная попытка заставить его на секунду задуматься, посеять зерно сомнения, выиграть мгновение.

Сычев неуклюже двинулся к ней, растопырив свои короткие, толстые руки, как медведь, идущий на таран.

Кристина дождалась, пока он подойдет почти вплотную, чувствуя его кислое дыхание. И в тот момент, когда его пальцы уже почти коснулись ее плеча, она резко дернулась в сторону, одновременно поворачивая ручку двери.

Усатый фельдшер, не ожидавший такого маневра, по инерции пролетел мимо и со всего маху врезался в высокую деревянную вешалку. Раздался оглушительный грохот — вешалка рухнула, погребая его под собой вместе с кучей старых пальто и курток.

Этого мгновения хватило. Кристина рванула на себя дверь и выскочила на лестничную площадку.