— Тогда вы понимаете, насколько им там тяжело сейчас. А уж если к ним сейчас ещё и я прибьюсь… — женщина стёрла тонкой, словно тростинка, рукой слезинку, катившуюся по щеке. — Именно поэтому я хотела попросить вас, если есть такая возможность, позволить отработать у вас долг за лечение. Я понимаю, что это немаленькая сумма, но я готова выполнять любую работу!

Голос женщины дрогнул, и она повернулась так, чтобы я не видел её лица, а точнее, слёз.

— А что, если я скажу, что у меня дома не так безопасно, как может показаться на первый взгляд? — произнёс я, стукнув вилкой о дно весьма быстро опустевшей тарелки.

— Вы сейчас пытаетесь испугать смертью человека, который уже не первый год одной ногой в могиле стоит? — Шорникова, повернувшись ко мне лицом, улыбнулась сквозь слёзы. Что же, несмотря на то что разговор изначально был женщиной запланирован, могу с уверенностью сказать, что эмоции она выражала искренне.

— Кое-кто и двумя стоял. И ничего, весёлый был, поболе некоторых, — пробормотал я, после чего уже громко добавил: — Давайте так, Анастасия Николаевна. Учитывая ваш удачный дебют в качестве кухарки, я не против того, чтобы предложить вам остаться. Тем более что есть у меня к вам кое-какое предложение, помимо работы по дому.

— Но? — напряглась женщина.

— Но рекомендую вам не спешить с положительным ответом ближайшую неделю, другую. Если вы согласитесь, то я вас уже не отпущу. Уж больно вкусно готовите, — без тени шутки в голосе ответил я. — Поэтому считайте, что испытательный срок для вас и для нас — две недели. Потом мы переговорим и решим всё окончательно.

— Хорошо, — после небольшой заминки ответила женщина. — И спасибо вам за предупреждение, Максим Витальевич.

— Всегда пожалуйста, — кивнул я. — А теперь, коль серьёзные разговоры закончились, можно мне всё-таки ещё парочку блинов, пока всякие «чайки серые» не налетели…

Само собой, парочкой я не ограничился. Всё же домашнее — это домашнее. И даже еда во всяких дорогущих ресторанах её не заменит. Так что из кухни я выкатился, как тот колобок, тяжело переваливаясь и утирая пот со лба.

Впрочем, организм у меня и вправду молодой и растущий, так что уже через полчаса я уже был в полном порядке и стоял на пороге дома, встречая приехавшего с утра пораньше Константинова.

— А ты чего так вырядился? — с удивлением посмотрел я на парня, одетого не по погоде. И если с белой рубашкой, у которой была расстёгнута верхняя пуговица, и чёрным галстуком, я ещё был более-менее согласен, то вот бежевый плащ в столь солнечную погоду был явно ни к селу, ни к городу. — И что у тебя с волосами? Покрасился, что ли?

— А что? Нормально же выгляжу, — врач-диагност провёл рукой по светлым волосам, которые в прошлую нашу встречу были длиннее и куда темнее. — Ладно, где пациентка, у себя?

— В гостиной порядок наводит, — посторонившись, я пропустил парня в дом. — Мне что-нибудь прихватить с собой надо? Для твоего срочного дела.

— А я почём знаю? Ты же у нас проклятиями занимаешься, — Иван повесил плащ на вешалку и ослабил узел галстука. — Я быстро. И потом можем ехать.

Уже зная дом, диагност уверенно отправился в сторону гостиной, оставив меня одного в прихожей. Помнится, я как-то упоминал, что его главным недостатком является жадность. Так вот, за несколько встреч всплыла ещё парочка, а именно непробиваемая самоуверенность и наглость. Причём если наглость ещё хоть как-то поддавалась контролю со стороны самого Константинова, то вот самоуверенность…

Впрочем, что мне чужие причуды? Мне бы со своими разобраться… Так что я заморачиваться не стал и, пока врач занимался с Шорниковой, сходил в мастерскую, чтобы прихватить, то, что могло пригодиться в предстоящем деле.

С Анастасией Николаевной Константинов провёл действительно совсем немного времени, я бы за такой промежуток разве что пульс измерить успел. Однако причин сомневаться в компетенции одарённого диагноста, по крайней мере, по этому вопросу у меня не было. Так что, выслушав вердикт о том, что Шорникова медленно, но, верно, идёт на поправку, и лёгкая физическая нагрузка её пойдёт лишь на пользу, мы отправились к машине Ивана.

— Ну давай, выкладывай, что происходит? — поинтересовался я у Ивана, относительно удобно устроившись на переднем сидении ярко-жёлтой спортивной машины. — Что за проклятие и как оно связано с твоим видом?

— Да что ты к моему виду привязался? Просто нравится мне так одеваться. А волосы на солнце выцвели, я много загораю, — возмутился бледнокожий Константинов.

— Ну-ну, — закивал я. — Так что там с делом? Куда едем?

— К Синюшке. Там у моей знакомой дом, — выезжая на главную дорогу, произнёс Иван.

— Я думал, мы со страшным проклятием разбираться едем, а не на шашлыки, — произнёс я, выцеживая из памяти все имеющиеся сведения о том районе.

Имелось там несколько крупных предприятий и заводов, однако небольшой участок чудом уцелевшего леса вроде как был отдан под коттеджи для людей, имеющих определённые финансовые возможности. И которые, в основном, использовались для отдыха, а не постоянного проживания.

— Шашлыки будут, если разберёмся с проблемой. А может, и не только шашлыки…

Последнюю фразу Иван произнёс едва слышно, при этом улыбаясь так же, как когда я ему деньги на счёт за оказанные услуги отправлял. Впрочем, думаю, тут уже его другая страсть завязана.

— Эй, Казанова, ближе к делу. И следи за дорогой, — привёл я в чувства парня, явно унёсшегося в своих мечтаниях куда-то прочь.

— Ну, в общем, как я и говорил, проклятие в доме Поли появилось. Несколько дней назад, — мотнул головой Константинов, возвращаясь в реальность. — Поначалу всё было нормально. Первый день мы отдыхали, пили вино и ничего такого. Разве что я вроде как слышал странные скрипы, а один раз даже протяжный стон. Но знаешь, хорошая компания, вкусный ужин…

— Мягкая постель…

— До неё толком не дошло. Ну то