Лена стояла поодаль с блокнотом, записывая всё происходящее. Деловая девочка решила задокументировать процесс для дальнейшего анализа. Правильный подход — успехи и ошибки нужно изучать одинаково внимательно.

— Господа! — громко сказал Василий, и все разговоры в цеху стихли. — Начинаем первую плавку серийного производства дома Фаберже. Работаем аккуратно, без спешки. Крамской, Лесков — помогаете с загрузкой. Воронин контролирует процесс.

Новые мастера с Апраксина притихли, понимая важность момента. Михаил Лесков и Пётр Крамской взяли щипцы и начали загружать серебряные слитки в тигель первой печи. Металл был чистый, с минимальными примесями — экономить на материалах мы не собирались.

Процесс плавления серебра — штука медитативная, если не думать о том, что от него зависит судьба всего проекта. Металл постепенно размягчается, теряет форму, превращается в жидкую субстанцию цвета расплавленного солнца. Несколько минут — и тигель полон однородного расплава.

— Температура стабильна, — доложил Воронин. — Можно заливать.

— Начинаем с первого ряда форм, — скомандовал Василий. — Медленно, равномерно.

Воронин взял специальный ковш и черпанул расплавленное серебро. Первая заливка — момент истины. Металл потёк в форму раскалённой струёй, заполняя все углубления.

И тут начались проблемы.

В третьей форме что-то пошло не так — серебро легло неравномерно, образовав пузыри воздуха. В пятой форме металл почему-то не заполнил один из каналов полностью. Мастера переглянулись с тревогой.

— Спокойно, — сказал я, видя их нервозность. — Это первый опыт. Продолжаем.

Воронин скорректировал технику заливки — стали лить чуть медленнее, под другим углом. Следующие формы заполнились лучше, но идеальным результат назвать было нельзя.

Вскоре все двадцать форм были залиты и отправлены застывать в соседний цех.

— Как думаете, что пошло не так? — спросил я у Воронина.

— Слишком быстрая заливка в начале, — ответил мастер, снимая защитные очки. — И воздух в формах недостаточно удалён. Нужно лучше дегазировать.

— Исправимо?

— Конечно. Это вопрос техники, а не принципиальных ошибок. Давненько мы с формами не возились, Александр Васильевич… Мастерство, конечно, не пропьёшь, но навыки бронзовеют…

Когда формы остыли, начался момент истины. Одну за другой мы вскрывали оболочки, извлекая готовые элементы. Зрелище получилось впечатляющим — двести маленьких серебряных изделий, блестящих в свете ламп.

Но дьявол, как известно, кроется в деталях.

Из двухсот элементов сто пятьдесят оказались приемлемого качества — ровная поверхность, чёткие контуры, никаких видимых дефектов. Тридцать штук имели незначительные изъяны — мелкие пузырьки, слегка неровные края. И двадцать штук пришлось отправить в брак — серьёзные дефекты поверхности, неполная заливка.

Василий Фридрихович хмурился, рассматривая бракованные изделия.

— Семьдесят пять процентов выхода годной продукции, — пробормотал он. — Для серийного производства маловато.

— Для первого раза — нормально, — возразил я. — Главное, что принципиально процесс работает. Технологию отточим за несколько дней.

Лена записывала результаты в блокнот, анализируя статистику.

— Если предположить, что мы доведём выход до девяноста процентов, — сказала она, — то за один заход будем получать сто восемьдесят качественных элементов. При работе в три смены — больше тысячи штук в день…

— Амбициозный план, — заметил Василий. — Но нам бы пока с этим объёмом справиться…

Крамской и Лесков внимательно изучали бракованные изделия, пытаясь понять причины дефектов. Хорошо, когда люди не просто выполняют операции, а думают над процессом.

— Завтра повторим, — сказал я. — Скорректируем скорость заливки, улучшим дегазацию форм. И начнём параллельно отливать элементы в золоте и платине. Другим мастерам уже будет с чем работать.

Мастера начали убирать инструменты и очищать оборудование. Рабочий день закончился, но настроение было оптимистичным. Первый блин получился не комом, а просто неидеальным пирогом. А это уже прогресс.

Терпение и методичность — вот что отличает успешное производство от красивых планов на бумаге.

* * *

Ровно в десять утра у входа в мастерскую появился Николай Холмский. Пунктуальность — хороший знак.

Одет он был разумно — простые брюки тёмного цвета, рубашка из плотной ткани, крепкие ботинки на толстой подошве. Никаких дорогих аксессуаров или демонстрации статуса. Видно было, что парень подготовился серьёзно и понимал, где находился.

— Доброе утро, Александр Васильевич, — поздоровался он, снимая пальто. — Готов приступать к работе.

— Доброе утро, Николай, — ответил я. — Прежде чем засучивать рукава, проведу вам экскурсию.

Мы начали обход с литейного цеха, где ещё стоял запах вчерашней плавки. Я показал ему печи, формы, объяснил принципы работы с серебром. Холмский слушал внимательно, задавал разумные вопросы.

— То есть двести элементов за раз… А сколько времени занимает один цикл? — спросил он.

— От загрузки до готового изделия — около двух часов. Но при правильной организации можем работать непрерывно — пока одна партия остывает, готовим следующую.

Мы переместились в механический цех, где стояли станки для обработки заготовок. Здесь работали мастера средней квалификации — точили, шлифовали, доводили изделия до нужных кондиций.

— Александр Васильевич! — окликнул нас мастер Воронин, поднимая голову от токарного станка. — Новый сотрудник?

— Знакомьтесь, — сказал я. — Николай Холмский, будет работать с нами. Николай — мастер Архип Петрович Воронин, один из лучших специалистов по обработке драгоценных металлов.

Воронин вытер руки тряпкой и внимательно оглядел Холмского. В его взгляде читался понятный скептицизм — мол, ещё один барчук решил поиграть в ремесленника.

— Студент? — спросил он прямо.

— Академия художеств, последний курс, — ответил Холмский без тени смущения. — Хочу получить практический опыт.

— Ну-ну, — проворчал Воронин. — Посмотрим…

Мы прошли дальше, к участку сборки и закрепки самоцветов. Здесь работали самые опытные мастера — шестого и седьмого рангов. Каждое движение требовало ювелирной точности, любая ошибка могла испортить изделие стоимостью в сотни рублей.

— Здесь будете работать не скоро, — предупредил я Холмского. — Сначала нужно освоить базовые операции.

— Понимаю, — кивнул он.

В углу цеха я заметил Лену — она что-то обсуждала с мастером Егоровым, показывая чертежи элементов. Увидев нас, сестра подошла поздороваться.

Пока мы разговаривали, к нам подошли несколько мастеров — в том числе Крамской и Лесков, которых я нанял с Апраксина. Они с любопытством разглядывали нового коллегу.

— Ещё один работник? — спросил Лесков.

— Практикант, — поправил я. — Николай будет учиться вместе с вами.

Реакция была предсказуемой — смесь любопытства и скептицизма. Рабочие всегда настороженно относятся к выходцам из