— Пряники, Бублики, Чайники… достали вы уже! — рявкнула служащая. — Женщины, ступайте по домам, и без вас работы завались. Сказано: не принимаем передачи! Карантин!

И она, зевнув, ушла с головой в работу, а точнее, погрузилась в чтение нового выпуска журнала «Работница».

— Вот ведь бюрократия у них тут! — выругалась бабушка шепотом, обращаясь ко мне. Чувствовалась, что она уже закипает и вот-вот перейдет на тон, которым когда-то разговаривала в роддоме с медсестрой. А дама в регистратуре, кажется, тоже с норовом. Если начнется скандал, то нам несдобровать. Надо бы уже вмешаться…

Я, обрадованная тем, что появился повод завязать разговор, поманила бабушку Клару пальцем и спросила:

— Вас как зовут?

— Клара Ефимовна, — ожидаемо ответила бабушка и с интересом посмотрели на меня. — Можно просто Клара. Я мужа пришла навестить. А Вас как величать полагается? Вы, кажется, мой товарищ по несчастью. Неужто придумали что-то? Как проскочить мимо этой выдры?

— А то! — задорно ответила я. — Я Дарья Ивановна, можно Даша. Завучем в школе работаю, на улице Смоляной.

— Смоляной? — удивилась бабушка. — Так и мы там живем, с сыном и невесткой. У нас квартиры в соседних парадных, рядом. Внучка у меня родилась недавно, Галя, Галочка… Я помогаю по мере сил, на массаж ее вожу. Вот подрастет — и тоже в Вашу школу пойдет…

— Поздравляю! — ответила я, сделав вид, что очень удивлена. — Надо же! Почти соседи! А соседям надо помогать! Не пускают нас с парадного входа, так мы со служебного зайдем… Только мне понадобится Ваша помощь. Вы же не впервые сюда приходите, да?

И, отведя свою новую старую знакомую чуть в сторону, чтобы не слышала вредная служащая регистратуры, я поделилась с ней своим планом. Кажется, пригодятся кое-какие хитрости, которые я освоила за время жизни в общежитии.

* * *

— Как звать Вашу учительницу? — деловито спросила бабушка, шагая рядом со мной по улице к больничному корпусу.

— Власта Матвеевна! — ответила я, не понимая, к чему она клонит.

— Отлично, — обрадовалась бабушка. — Имя не очень распространенное. От имени Ленина, значит, происходит, и фамилии Сталина. Оригинально. Ну значит, быстрее отзовется! Была бы Ваша коллега Машей или Катей — половину больницы подняли бы на уши.

— Может быть, супруга Вашего покричим? — предложила я.

— Без толку! — отмела мое предложение бабушка. — Он глуховат у меня, в детстве менингит был, оглох на одно ухо. Я ему дома по три раза все повторяю. А с улицы он точно ничего не услышит. К тому же имя у него распространенное — Коля. Тут Коль пятьдесят лежит, не меньше. А в какой палате лежит Ваша Власта Матвеевна?

— Я не знаю, — растерянно ответила я. И правда, совсем забыла уточнить, куда именно положили болящую. Знаю только, что лежит она в травматологии. Туда, как выяснилось, положили и дедушку. А бабуля пришла его навестить.

— Ладно, — вздохнула бабушка. — Разберемся. Вряд ли тут каждую вторую женщину Властой зовут. Окна травматологии на эту сторону выходят, я узнала. Давайте кричать! Авось услышит Ваша учительница. А Коля где-нибудь веревку раздобудет… Он у меня проныра тот еще.

Почему дедушка Коля сейчас лежал в больнице с переломом, я тоже знала. Эта история в нашей семье передавалась потом из уст в уста еще много лет. Слушая ее, мне всякий раз хотелось и плакать, и смеяться одновременно.

В начале октября бабушка и дедушка отмечали годовщину свадьбы. В 1975 году они должны были праздновать фарфоровую свадьбу — двадцать лет со дня бракосочетания. Дедушка, признаться, все эти даты никогда не помнил и не любил.

— Фарфоровая, железная, серебряная… — кто их запомнит, свадьбы эти? — ворчал он, занимаясь ремонтом своей «Волги» в гараже вместе с дядей Витей. — Еще бы фаянсовую придумали, и унитазы друг другу дарили. Я ей один раз в ЗАГСе сказал, что я ее люблю, чего она еще-то от меня хочет? Я ж не попугай, чтобы двадцать лет одно и то же повторять. Как-то тухло у нас все последнее время в отношениях… Цветов я ей, дескать, не дарю, подарки не делаю… Я что, студентик прыщавый? Я — здоровенный мужик, на работе вкалываю, всю зарплату в дом, не пью ни грамма, только пару пива в отпуске раз в год. Очередь на румынский гарнитур подошла, холодильник в рассрочку взяли, кооперативную квартиру купили. Что еще надо?

— Не скажи, Коля, — одернул его сосед, дядя Витя, тот самый, что когда-то спас нас от залива соседей. — Женщины любят ушами. А вот если мужик о романтике не забывает, это очень помогает освежить отношения. Ну, если ты понимаешь, о чем я… С годами чувства притупляются, как ни крути. Их румынским гарнитуром не освежить. Поэтому комплименты надо бабе своей говорить, сюрпризы устраивать. Я вот Наташку свою на прошлую годовщину в санаторий вывез, на целых две недели. Речка, природа, тишина, покой… Режим с гигиеной мы там нарушали постоянно… Ну, если ты понимаешь, о чем я…

— Санаторий — для пенсионеров! — не терпящим возражений тоном сказал дедушка. — Зачем он нам? Я лучше свою Клару на дачу вывезу. Там романтики — хоть отбавляй. Целых шесть соток романтики…

— Угу, — скептически возразил дядя Витя. — Чтобы твоя супруга в годовщину свадьбы ведра с водой таскала и печь топила? С ума сошел? Какая дача? Домишко у вас летний, а ночами уже заморозки бывают. Ты ж знаешь, что обычный советский труженик на дачу ездит не отдыхать, а работать. Да и электричества у вас там нет. Хочешь годовщину при керосинке отмечать?

— А что еще надо? — недоумевал дедушка Коля, тогда еще — вполне себе не старый мужчина.

— Ну, нам с Наташкой и санатория достаточно, чтобы освежить отношения, мы люди в возрасте, а ты мужик еще крепкий… Ты, Коля, вот что сделай… Удиви ее! Как в молодости! Вы же на втором этаже живете?

— Ну да, — недоумевающе ответил молодожен.

— Ну и здорово, лезть придется невысоко. Купи цветочки — и вперед,