Так что Линч своей волей перегнал орудия пониже, зато ближе к реке. Командир пехотинцев возмущаться таким самовольством не стал, здраво рассудив, что артиллеристам виднее, а его солдатам все равно, где копать. Главное, чтобы к ночи управиться.

Перед рассветом трубачи сыграли то ли «к бою», то ли «тревога», Линч в этом все равно ничего не понимал, но догадался, что пора вставать. Что бы там ни произошло, но поесть надо, чтобы сил хватило на любую драку.

Правда говорят, что у голодных больше шансов пережить ранение в живот, но что-то видеть таких выживших ни разу не пришлось. Зато обессилевших с голодухи — частенько.

— Кок, накормить бойцов!

Впереди, на расстоянии кабельтова (моряк привычно мерил расстояние на свой лад) горели костры пехотинцев. Мирно, словно и не было никакой войны.

Где-то вдалеке, в полутора-двух милях виднелась еще одна цепочка костров — островитяне точно также ждали приказа. Может, сегодня вообще ничего не будет? Кого-то эта мысль согревала, но большинство кельтов, кажется, злила. От патриотических чувств или от желания побыстрей добраться до нормального жилья и хорошей еды? Кто знает. Но окружающие и впрямь рвались в бой.

Вот через поле донесся еще один сигнал трубы, точно также не понятый Линчем, но отлично понятый командиром пехотинцев.

— Стройся! К бою!

Пехота построилась в плотные колонны. Основная масса — фаланги пикинеров, в восемь шеренг, с поднятыми к небу пиками ждали команды к атаке. Перед ними — две линии мушкетеров, готовых огнем проложить своим товарищам путь к победе. Небольшие, человек по сорок, колонны мушкетеров прикрывают фланги. Вероятно, привычная картина для сухопутных, но новая для моряка.

Пока команд нет, ждем. Артиллеристы так еще и с комфортом — для них построений не придумано, можно и посидеть, и прилечь. Жаль, костров разводить нельзя. Ну да ничего, начнется драка — согреются.

Само поле разрезала дорога на Дандолк, проходившая поперек боевых порядков по небольшой гряде, так что ни свой правый фланг, ни левый фланг противника Линч видеть не мог, да, в общем-то, и не интересовался. Ему, когда начнется, на своем месте забот хватит.

Сколько островитян готовилось расправиться с бунтовщиками Линч не представлял, но, очевидно, их командир был уверен в своем преимуществе, раз первым отправил свои войска в атаку. Но не на позиции Линча. Атака обрушилась на правый фланг кельтов. Вначале из-за гряды донесся ритмичный стук барабанов и мерный топот сапог. И через несколько минут началось.

Грохот пушек, мушкетов, ржание лошадей, стук сотен пик, крики пронзенных ими людей. И до рези в глазах яркие, достающие до небес вспышки. Не иначе, как маги сошлись в своей для простых смертных не предназначенной схватке. Там, за высокой дорогой. Микки? Хорошо, конечно, что и бунтовщиков маги поддерживают, но в ту разборку лучше не встревать. Своих проблем полно.

Линч взбежал на тот самый холм, где ему определили огневую позицию. Два дня назад. Словно в другой жизни.

Демон, если б расположился здесь, смог бы сейчас помочь? Черта с два! Все равно за грядой сражения не видно. А на гряде, аккуратно перерыв дорогу, стоит другая батарея. Вот там воюют — в эту безветренную, редкую на острове погоду пороховой дым плотно висит над артиллеристами, как они вообще видят, куда стреляют?

Достал прихваченную в форте Дублина подзорную трубу. Ну-ка… да, так уже видно, как суетятся артиллеристы. Слишком суетятся, много лишних движений, а это напрасно потраченные силы и время. Сколько уходит на выстрел? Минута? Много, недопустимо много. На флоте за такую стрельбу канониров бы выпороли нещадно. Если, конечно, будет кому и кого пороть. С такой-то командой.

Ну да даст Спаситель, свои бойцы не подведут, не зря же полтора месяца гонял их сутками напролет.

Так, в нашу сторону летит всадник. Вестовой? К нам или пехотинцам?

Всадник промчался мимо орудий, остановился у соседнего, более высокого, холма, откуда за ходом баталии изволил наблюдать командир полка. Что, пришло и наше время?

Поспешил к своим, но тревога оказалась напрасной. Просто две пехотные роты красивым строем промаршировали в сторону разгоравшейся схватки. Потом еще две, и еще. Пока перед артиллеристами не остался всего один батальон, жалко смотревшийся на расстилавшемся перед ним огромном поле.

Если сейчас островитяне пойдут в атаку здесь…

Вот помяни демона!

Стройные красные шеренги, ощетинившиеся копьями и мушкетами, красиво и неторопливо двинулись вперед. Грянули первые орудийные залпы островитян. Бесполезные — далеко. Но что это? Вслед за наступающей пехотой выползают и две пушки⁈ Ну да, трехфунтовки, не иначе. Их тащат кони, кажущиеся отсюда маленькими, почти игрушечными. Только если их установят хотя бы в паре кабельтовых перед последним оставшимся батальоном, конец тому батальону. Мушкеты на таком расстоянии бесполезны, а самим идти в атаку на надвигающиеся колонны островитян для кельтов верная смерть.

Потом пехота спокойно вырежет Линча и его людей, выйдет в тыл основным силам бунтовщиков и дело будет сделано. Останется красиво казнить тех, кто не решится погибнуть на поле боя. В назидание туземцам. Веселенько так, с фантазией. В Азии моряку такое видеть уже приходилось.

Весло вам в задницу, уроды!

— Двенадцатифунтовые заряжай!

Десяток бойцов, до этого безмятежно валявшихся на изумрудной весенней травке, вскочили как ошпаренные. Порох, пыж, ядро, второй пыж, прибить, уплотнить заряд, порох в запальник, зажечь пальник… готово! Можно наводить.

Молодцы! Теперь дело за командиром. Тяжеленные, с трудом снятые со стен форта орудия замучились везти и устанавливать, но сейчас именно они, самые дальнобойные, должны сказать свое слово. Теперь главное — прицелиться.

— Левее, выше, еще… есть, крепи!

Бойцы отскочили от пушки.

— Пали!

Грохот, дым, огромная пушка кузнечиком отскакивает назад.

— Далеко!

Если бы ближе. Не надо точно — ядро мячиком скачет по земле, снося все на своем пути.

— Заряжай!

Сам ко второй пушке. Заряд тот же, делаем упреждение…

— Крепи! Пали!

Есть! Пару лошадей раскидало в стороны, вражеское орудие перевернуло.

— Готово!

К первой пушке. Наводим…

— Крепи! Пали!

Есть! Еще желающие? Нет? Отлично. А что с пехотой?

Идут тем же слаженным строем, под грохот барабанов. Мерно, слаженно, красиво. И страшно. Линч представил себя на месте пехотинцев. Действительно, страшно. Надо поддержать парней.

— Шестифунтовые