Пока я летел сюда, давя на педали допотопного колёсного механизма, в голову лезли мысли одна хуже другой. Особенно почему-то мне было тревожно как раз за Демьяненко. Изначально на роль Шурика пробовалось множество актёров — было просто удивительно думать, что Шуриком мог стать кто-то из них. Был среди них, например, такой Евгений Петросян. Потом, позже, он получил-таки свою долю известности, в несколько другом амплуа и отчасти другого рода. А в несчастливой Вселенной номер 13 именно этому самому Евгению Петросяну и досталась роль Шурика — там, где из всех возможных событий осуществляется почему-то самое плохое, и быть по-другому не могло. Можете себя представить, что это за мир.

Так что присутствие подлинного Шурика страны Советов я отметил с радостью. А потом увидел нечто не такое хорошее. Да что там — от понятия «хорошее» это мною увиденное отличалось, можно сказать, кардинально.

Снимали сцену, где Нина забирается на придорожный камень и поёт песню про медведей. Белая футболка и тёмные волосы мелькали над каменным монолитом, звучал женский голос, плыли столетия. Спали подо льдом северные моря, медведи тёрлись об ось, как ни в чём не бывало, а вот земля дрогнула и крутнулась у меня под ногами совсем не в ту сторону.

— Кто это? — спросил я, враз охрипнув и схватив дрогнувшей рукой первого попавшегося участника съёмочного процесса.

Первым попавшимся оказался помощник оператора Вася Ресницын.

— Как кто? — удивился он. — Это Лариса.

— Какая ещё Лариса?

— Так это, Гузеева.

Тут-то земля и рванулась у меня из-под ног.

Глава 14. Слишком много Шуриков

Ответ Васи Ресницына едва не свалил меня с ног. Я пошатнулся и поискал глазами место, где можно присесть.

Присесть было негде.

— Какая ещё Лариса Гузеева? Почему? — спросил я слабым, жалобным голосом. — А где Варлей?

Точно так же персонаж Вицина спрашивал у персонажа Шурика в другом фильме: «А где бабуля?»

— Наташа? — помощник оператора Вася Ресницын вздохнул. — Так она же отказалась сниматься. С неделю уже. Ты что, уезжал куда-то?

Он подозрительно на меня посмотрел.

— Подшучиваешь, веселишься, да? Или тебе голову напекло?

Пока я думал, ответить ему или просто пульнуть гипнозом, чтобы он шёл дальше по своим делам, сзади послышался шорох.

— Кому тут голову напекло? Никите? Сейчас поможем человеку!

На макушку мне тут же хлынула вода, потом из-за моего плеча появился довольный актёр Никулин.

В этот раз воды было больше и показалось она мне холоднее.

В съёмочном процессе фильма «Кавказская пленница» были задействованы два осла, вернее, осёл и ослица. Ослицу звали Люся, её использовали при съёмках статичных сцен. А верхом Шурик ездил на осле, который откликался (или не откликался) на кличку «Ушастый».

И вот теперь выяснилось, что не обошлось в этом фильме и без третьего осла. Звался он Никита Касаткин, и его прислали из будущего защитить киноленту от беды. А он, вот, оказался этим самым…

Да, на съёмках использовали двух ослов. И когда пропавший первый осёл скоро обнаружился, то проверить, а как же там обстоит дело со вторым, мне в начавшейся тогда кутерьме в голову совсем не пришло. Это была большая ошибка. Потому что проникшее в мир на осле по кличке «Ушастый» оказалось куда серьёзнее, чем прицокавшее на ослице Люсе.

У тёмных сущностей из подпространства был план, и они его придерживались. Они выждали, а потом смогли хитрым обманным манёвром вывести меня из игры на целую неделю. И за эту неделю натворили здесь самых паршивых дел. Например, они куда-то утащили Наталью Варлей и даже смогли внедрить вместо неё перемещённую для этого во времени Ларису — господи, помилуй — Гузееву. Это был серьёзный удар.

Мало того, удар этот был не единственный. Разлетевшаяся повсюду тёмная мошкара делала своё тёмное дело, и съёмки, я узнал об этом по изучению записей с камер, продвигались с большим трудом. Нарушения дисциплины, пьянство, ссоры и скандалы на площадке стали здесь обычным делом. И только увлечённость и фанатизм режиссёра Гайдая и самых преданных его друзей позволяли проекту не загнуться.

По возможности я немного проредил тёмные тучи мошкары, но именно что немного — развелось её здесь столько, что вычистить всё у меня не хватило бы никаких мощностей. По-хорошему, тут нужен был огнемёт — такие, я видел, существуют, но нам их, к сожалению, не выдают. К тому же, сейчас главной задачей было не воевать с мошками, а возвратить в фильм Наталью Варлей.

Выяснилось, что главную актрису утащили прямо со съёмочной площадки.

Опрошенные под гипнозом свидетели показали разное, причём показания различались по возрастным группам. Молодёжь рассказывала о возникших из-за кустов многочисленных милицейских людях. Те, кто постарше, боязливо озираясь, поведали о прикативших по просёлочной дороге чёрных ЗИСах-«воронках». А одна старушка-гримёр, нервно подхихикивая, живописала скрипящую тележными колёсами и зыркающую мужиками в папахах тачанку батьки Махно.

А так — да, всем было внушено, что Наталья Варлей покинула фильм по своей воле, мотивируя это тем, что она не актриса, а цирковая гимнастка. Видит, мол, что получается у неё плохо, не хочет подводить людей, и так далее в том же духе.

Сканируя городки и посёлки курортного региона, я настроился на самое плохое: что тёмные силы утащили артистку к себе в подпространство. Этого, по счастью, не случилось — видимо, на такую серьёзную акцию силёнок у них, даже при том, как они успели здесь развернуться, всё же не хватило.

Да, я нашёл Наталью. Её, вусмерть накачанную гипнозом и мало что соображающую, прятали неподалёку, на окраине городка, в пустующем доме какого-то московского писателя.

На следующие три дня я перебрался поближе к тому месту: следил, изучал, продумывал план освобождения.

Но предварительно я решил проблему мошкары в среде съёмочной группы. Сколько смог, я выловил своим невидимым пылесосом, а остальных, применив специальные приспособления и израсходовав на это дело прорву драгоценной энергии, загнал и закупорил — никогда не догадаетесь, где: во внутреннем мире актёра Моргунова.