— Ешь, Джон, — приказывает она. — Ты знал, на что шёл.

Сперма — табу, эта установка прочно прописалась где-то у меня на подкорке, и я чуть отстраняюсь. Настолько, насколько позволяет бортик ванны.

— Преступникам не положено быть такими брезгливыми, — со злой усмешкой произносит Фрост и подаётся ближе.

Её кожа почти касается моей, но между нами словно висит барьер. Он в её взгляде, позе. Невидим, но осязаем, как и любой холод.

Фрост проводит замороженной спермой по моим губам, не отрывая от меня взгляда. Он бездонен, а его пустота пугает меня больше, чем всё на свете, включая Бэтмена и всю Лигу Справедливости.

Я вновь застываю. А затем Фрост делает то, что окончательно выбивает меня из равновесия — берёт противоположный конец сосульки губами. И этот жест стирает все установки, отменяет табу. Выпускает из неволи стыда живой интерес.

Фрост ничего не говорит, но я понимаю её намерения: если я растоплю и проглочу сперму, то получу награду — настоящий поцелуй девушки мечты. Хотя бы на мгновение пробьюсь сквозь ледяной барьер.

Я раскрываю рот. Ощущаю холодок на кончике языка и вкус. Он солоноватый с ноткой кислинки. Растаявшая жидкость неприятно вяжет рот, но от мысли, что со мной делает такое сама Фрост, вновь накатывает возбуждение.

Её губы все ближе и ближе. Белая струйка окончательно тает, стекает по уголку её губ, а я слизываю её. Затем наши губы встречаются. Я её целую, медленно, с чувством. Она не отвечает, но это неважно. Лёд нельзя растопить в одно мгновение.

Я до конца исполняю свою часть уговора, с трудом делая глоток. Хочется прокашляться и прополоскать рот, но я сдерживаюсь. Пытаюсь вновь поцеловать Фрост, но она резко отстраняется, поднимается. Капли воды сверкают кристаллами на её коже и стекают обратно в джакузи.

Фрост отжимает волосы и отступает прежде, чем я успеваю поцеловать её между ног. Вспышка досады сменяется непониманием. Неужели она не хочет, чтобы я ублажил её в ответ?

Выйдя из джакузи, Фрост направляется к душевой кабине.

— Нам пора уходить, — произносит она, не оборачиваясь.

— Уже?

Всё обрывается так резко, словно меня вырывают из сладкого сна в жёсткую реальность. Близость между нами кажется иллюзией. Хотя это не так — моё тело не врёт. Как и неприятный привкус во рту. И всё же я даже не знаю, испытала ли она сама оргазм. А ведь для меня это важно. Вдруг, не подарив ей наслаждение, я провалил то самое испытание.

— Уже, — тон Фрост спокоен. Но это не утешает, а лишь больше сбивает с толку. — Пора нанести визит Мартину Штайну.

— Учёному? — спрашиваю я и провожу ладонями по волосам. Тревога гложет меня, затмевая здравый смысл. — Из-за установки?

— Да, — отвечает она. Встаёт под душ, включает воду и начинает мыть волосы. — Мне надоело бежать и прятаться, Джон. Если Свин не врал, и за мной придут суперприхвостни Аманды Уоллер, я дам им бой. Но чтобы выиграть, мне нужно больше сил.

— Но установка может и не помочь, — говорю я, чувствуя, как в голосе вибрирует страх. — То, что я сказал про ледниковый период и победу над Суперменом… Это лишь альтернативная ветка в сторонней игре. Не факт, что в твоей реальности всё сработает так же.

Фрост молчит, стоя под душем. Я смотрю на неё и вдруг вспоминаю: стихия может быть не только пугающей или манящей. Она губит. Особенно тех, кто решился ей поддаться. Как я.

«А что если самому стать стихией?» — безумная мысль проникает в уставший от эмоциональных качелей разум.

Сворачивать с криминального пути мне уже поздно. Остаётся лишь идти до конца. И, если повезёт, превратиться из пешки в ферзя.

Глава 7

Пересекать центр холла S.T.A.R. Labs и сохранять спокойствие — задача не из лёгких. Я постоянно оглядываюсь, ловлю взгляды, прислушиваюсь к обрывкам разговоров. Мне кажется, что охранники получили ориентировки и вот-вот меня узнают. А может, кто-то из многочисленных посетителей уже видел моё лицо в свежих криминальных хрониках? Вдруг здесь нас уже ждёт засада, как в эффектных, но затёртых клише боевиков категории Б? Я сжат, как пружина, жду подвоха, но ничего не происходит. Пожалуй, молчание СМИ о бойне в участке пока играет нам на руку.

А вот Фрост держится спокойно и уверенно. На ней розовое коктейльное платье с цветочным узором, вышитым на шифоне, и простая, но качественная вязаная кофта. Тёмные очки закрывают пол-лица. Волосы убраны под платок, завязанный в виде чалмы. В сочетании с её бледной кожей это создаёт впечатление женщины, проходящей химиотерапию.

Главное — никто из присутствующих её не узнаёт. Более того, многие смотрят с сочувствием. Обман удался. Чтобы закрепить иллюзию, Фрост опирается на мою руку. Со стороны мы, наверное, выглядим, как пара, где жена ищет поддержки у мужа.

На самом деле всё наоборот. Её прохладная хватка на локте словно придаёт мне уверенности: движения становятся плавными, а не дёргаными, и ноги больше не дрожат.

К тому же… мысль о жене мне определённо нравится.

Мы направляемся к середине холла, где у них расположилась хостес. Я обращаюсь к девушке за стойкой, называю имя Мартина Штайна и прошу организовать нам с ним встречу.

— Доктор сейчас очень занят и не принимает посетителей, — с показным сожалением отвечает она.

— Передайте доктору Штайну, что его хочет видеть человек, который вчера спас ему жизнь. — Я улыбаюсь как ни в чём не бывало. Делаю пас свободной рукой: — Гарден-стрит, школьный автобус, красный свет.

На лице девушки появляется удивление, но почти тут же оно сменяется радостным осознанием. Она подаётся вперёд, почти ложась на стойку.

— Это вы? Да, доктор рассказывал о вас и том автобусе! О боже, вы не представляете, как мы вам благодарны! Весь мир вам обязан! Ведь доктор Штайн… Он не просто мозг — он сердце нашего главного проекта! Надежда всего человечества!

— Для меня честь помочь столь великому человеку, — отвечаю я, поглаживая руку Фрост. — Мы с женой вчера видели интервью, и моя Лаура хочет встретиться с доктором.

— Я большая поклонница его работ! — с энтузиазмом подтверждает Фрост. — Доклад Мартина Штайна о квантовой запутанности быстрых и медленных частиц просто гениален.