Моя напарница активно замотала головой.

— То-то же. Нам нужен не просто возничий, а человек в долгах, как в шелках. Чтобы блеск золота затмевал в нем страх перед блэквудским чудовищем. Но ты права. Возможно, наш давешний помощник имеет такого знакомого. В конце концов, извозчики должны общаться друг с другом.

Карету и лошадок мы оплатили и оставили у бывшего хозяина на хранение, а сами потопали к ателье. Кучера нашли быстро. Он как раз собирался куда-то по поручению хозяйки. Я устроилась с ним на козлах, чтобы поговорить в дороге.

— Ну есть у меня такой приятель, — пожевал губами одноногий дед. — Хороший был малый, да зеленый змий его сгубил.

— Те, кто закладывает за воротник, мне не подходят, — отрезала я.

— Да не закладывает он больше. Случилась с ним беда — и как отрезало. Как опустился на самое дно, так все и осознал, да поздно. Долгов понаделал. Жена от него ушла, дочку забрала, а сам он в работный дом угодил. Ох и скверное место.

— И насколько же в этих работных домах плохо?

— Очень плохо. На все человек пойдет, чтобы оттуда выбраться. Это же тюрьма для нищих. Люди там не работники, а рабы. Труд самый черный, а пашешь за миску пустой похлебки и крышу над головой, — возница с чувством сплюнул на снег, выражая свое отношение к подобным заведениям. — Нищих всех туда сгоняют, особенно попрошаек. Чтобы не бродили по городу, не портили виды и не приставали к благополучным дамам и господам.

Что ж, возможно, только в таком месте я и смогу набрать слуг для Блэквуда. Но найдутся ли среди обитателей городского дна работящие, порядочные люди?

— Может, подкинете нас, мистер, до работного дома?

— Не по пути мне, — заупрямился дед. — Далеко это, на самой окраине.

— Неужели не хотите сделать доброе дело? — я тронула его за плечо и просительно заглянула в глаза. Очень уж не хотелось мне в снегопад искать свободный экипаж или ловить общественную повозку. — Я же приятелю вашему работу собираюсь предложить. Карету купила, а кучера нет. Помогая мне, вы помогаете своему другу.

— Не друг он мне больше. Так, знакомый. Ладно, — дед нахмурился, словно совесть взяла его за горло и он этому был не рад, да противиться не мог. — Подвезу. Что я бессердечный, бросать двух девиц на морозе?

Работный дом назывался Менморт, что звучало довольно зловеще. Это было внушительное здание из серого кирпича с маленькими окнами и скатной крышей, пронизанной дымоходными трубами. Сверху, с высоты птичьего полета, Менморт, вероятно, выглядел как крест внутри квадрата.  Крест — основное здание в три этажа. Квадрат — одноэтажная галерея вокруг него.

При взгляде на этот суровый дом на фоне снежного леса меня охватили тоска и чувство безнадежности. Какая же гнетущая здесь атмосфера! Ты прямо окунаешься в нее, словно в топкое болото. Пропитываешься унынием, витающим в воздухе.

— Ну все, приехали, леди, — кучер ерзал на сидении, будто ему не терпелось убраться отсюда.

Я спрыгнула с козел, Люсиль вылезла из кузова кареты, и мы медленно пошли по широкой дороге, ведущей к главным воротам. Тропа была расчищена от снега. С двух сторон ее окружали голые черные деревья. Менморт приближался, похожий на замок и тюрьму. Трубы на его крыше дымили, и серый дым таял в мрачном зимнем небе.

Люсиль взяла меня за руку. Признаться, мне тоже было тревожно, очень и очень не по себе, поэтому я сжала ее пальцы в ответ. Нам обеим нужна была поддержка, и мы черпали ее друг у друга.

У ворот вас встретил мужчина в камзоле некрасивого грязно-синего цвета и поинтересовался, куда это мы, молодые, хорошо одетые барышни, идем. Я попросила проводить нас к управляющему Менморта.

И вот, следуя за этим любопытным привратником, мы миновали полутемный пустынный холл, поднялись по широкой скрипящей лестнице и оказались в просторном рабочем кабинете.

Эта комната была островком уюта в безбрежном море убогости и нищеты. Она разительно отличалась от того, что мы наблюдали за ее пределами.

За столом сидел упитанный господин, его розовые щеки и пышные ухоженные усы говорили о сытости и достатке своего хозяина. Красный камзол из бархата почти трещал на круглом брюхе мужчины. Казалось, нити, держащие застегнутые пуговицы, вот-вот лопнут, и золотистые кругляши со свистом пульнут во все стороны.

— Мистер Морт, — сказал привратник, пропустивший нас в дверь, — эти леди пришли предложить работу одному из подопечных Менморта.

— Это же замечательно! — воскликнул толстяк, тяжело поднимаясь из кресла, чтобы поприветствовать нас на ногах. — Если на одного нищего и обездоленного в Ниене станет меньше, я буду только рад.

Он обогнул письменный стол и лично подвинул для нас с Люсиль стулья.

— Как вас зовут, леди? Кого вы хотите осчастливить?

— Я — Мэри Клоди, а это моя помощница Люсиль. Мы работаем на одного очень богатого человека и набираем слуг в его дом. Возможно, мы еще кому-нибудь из ваших подопечных предложим работу. Но сначала хотелось бы лично поговорить с мистером Олифом. Убедиться, что он нам действительно подходит.

— Мистер Олиф? — управляющий Менморта задумчиво постучал пальцем по щеке.

— Дерганный Ол, — подсказал привратник, но это начальнику не помогло, а нас с Люсиль насторожило.

— Почему его называют дерганным? — спросила я с подозрительным видом. — Он что, неуравновешен? Нам агрессивные не нужны.

— Нет, — замахал руками мужик в синем камзоле. — Просто у него левый глаз постоянно дергается, — и привратник активно заморгал, показывая, как именно дергается, правда, не одним глазом, а обоими.

— Что ж, раз ты знаешь, о ком идет речь… — толстяк вернулся в кресло. Опустился в него прямо-таки с облегчением. Видимо, сложно было держать на коротеньких ногах такой нешуточный вес. — То и проводи дам к нему.

— В цех?

— Думай, что несешь! — постучал кулаком по голове мистер Морт. — Там грязь и вонь. Они же задохнутся! В комнату, конечно. Пусть там поговорят.

— Но Дерганный Ол сейчас кости мелет на удобрения.

— Так дерни его с работы. Ради такой важной беседы — можно.

Теми же скрипящими лестницами и сумрачными коридорами нас проводили в комнату, которую навскидку делили человек двадцать. Нашим взглядам открылось длинное помещение, заставленное кроватями. Узкие деревянные койки тянулись вдоль стен и напоминали гробы. На них лежали бугристые матрасы, набитые соломой, и худые подушки. Постельного белья — наволочек и простыней — кровати нищих не знали.

Сейчас спальня была пуста. Ее обитатели работали.

— Обождите, леди, — сказал привратник. — Я за Олом.

* * *

Дерганному Олу на вид было лет пятьдесят, но что-то подсказывало: он гораздо моложе, просто тяжелый труд согнул его спину, выбелил волосы и собрал кожу на лице угрюмыми складками. Его левый глаз действительно непрерывно дергался в нервном тике, а еще слезился. Болезненную худобу мужчины подчеркивала бесформенная синяя роба из грубой ткани.

С кротким видом человека, привыкшего к унижениям, мистер Олиф опустился на краешек своей кровати.

— Я хочу предложить вам работу, — ответила я на немой вопрос в его глазах. — Кучером. Если вы, конечно, согласитесь и подойдете нам.

Мужчина моргнул, осмысливая мои слова, а затем со стоном рухнул передо мной на колени и принялся целовать мои руки.

Я растерялась. Люсиль ойкнула. Привратник грубо замахнулся на беднягу, пытаясь оттолкнуть от меня, но я остановила его жестом и попросила удалиться за дверь.

— Не волнуйтесь, я справлюсь.

— Точно, леди?

— Конечно, спасибо за вашу заботу.

— Я буду за дверью, — привратник поправил шапку-котелок и вышел из комнаты.

Тогда я неловко отстранилась от Дерганного Ола, подняла его с колен и усадила на постель. Вес у нашего будущего кучера был птичий. Наверное, я, женщина, весила ненамного меньше.

— Вы правда заберете меня отсюда? — дрожащим голосом прошептал мужчина. — Дадите мне работу? Нормальную работу? Я смогу отсюда уйти?