Итак, я незаметно навёл на дедугана палец и уже выбирал момент, чтобы заморозить его в какой-нибудь реалистичной позе. Остановился, мол, старик, спускаясь по лестнице, и стоит, задумчивый — ничего интересного. Но я не успел.

Да, надо было пальнуть в него сразу, как только он показался из своего чердачного укрытия-штаба и его ещё мало кто увидел.

А теперь наши фантомные псевдо-японцы, уже напуганные в прошлый раз местным котярой, узрели лохматую жутковатую фигуру, что осматривала их, насупившись и поводя клюшкой с высоты лестницы. С жалобным и тонким визгом они заметались по двору, а потом всей толпой ринулись по уже знакомому маршруту — в огород. Намылился рвануть туда и главный японец, он уже сделал в ту сторону пару быстрых шагов, но тут я взял управление им на себя, и плосколицый высокий человек остановился и заплясал на месте, растерянно и неестественно ухмыляясь. Игру хоккей он крепко прижимал к себе, и хоть это здесь было правильно.

В космического деда я всё-таки пульнул импульсом, и тот застыл на последней ступеньке, как будто раздумывая, ступать ему на землю или не надо. Ничего, потом всё равно стирать память всем свидетелям — семь бед, один ответ.

И тут Серёга сорвался с места и устремился к чердачной лестнице с замершей там фигурой. За ним побежали и папа с мамой.

— Дедушка, — проговорил Серёга, протягивая руку. — Что с тобой? Давай помогу.

Дедушка?! Да что за чёрт. Что это за место такое?..

Я тихим и вкрадчивым внутренним голосом поинтересовался у напарника Фёдора, как это он готовит ориентировки перед операцией. И откуда, ради всех святых хронотопов, здесь взялся этот дед?

«Сейчас посмотрю, — виновато забормотал Федя. — Вот: кот домашний, одна штука… собака на цепи… и другие».

И другие?! И другие, блин!

Ну, большое тебе спасибо, мой в общем-то толковый, но слегка рассеянный коллега. Вот так я тогда подумал, только немного другими словами.

Старика пришлось по-быстрому отморозить, и он шагнул на землю, придерживаемый заботливым внуком. Он оглядел присутствующих (почти все японцы к тому моменту разбежались, но и без них народа хватало), кивнул фантомной Серёгиной бабушке — своей, значит, родственнице: «Здрасьте». А потом сипло вопросил:

— Что это здесь такое происходит?

Из собравшихся во дворе только я, ну и ещё, пожалуй, кто-то из замаскированных под людей пришельцев мог бы при желании этот вопрос разъяснить. Но отвечать Серёгиному дедушке никто, понятное дело, не стал.

А происходящее не желало не только прекращаться, но даже и становиться на паузу. Оно стремительно происходило дальше.

Глава 10. Те же и Генсеки

Когда во двор вошли двое в серых костюмах, калитка и не скрипнула. А гости в сером уверенным шагом проследовали от калитки к замершим во дворе людям и их имитациям и, ни с кем не здороваясь, направились прямиком к высокому японцу с хоккейной коробкой в руках.

Один из серых быстро сунул японскому псевдо-человеку под нос красную «корочку».

— Комитет государственной безопасности СССР, — послышались негромкие, но веские слова. — Игра хоккей как предмет, находящийся в собственности советского государства и имеющий очевидную историческую и культурную ценность, к вывозу за границу страны запрещён. И поэтому — изымается.

Человек в сером протянул руку:

— Разрешите.

Впечатлённый могущественным и пугающим удостоверением, японский фантом выскользнул из-под моего контроля и разжал свои испуганные пальцы. А лже-комитетчик принял игру хоккей, кивнул напарнику, и они не мешкая устремились на выход.

Допускать их ухода было, конечно, нельзя.

О том, что нам с Федей теперь предпринять, раздумывать было излишним. И в проёме калитки вырос человек в строгих очках и в пиджаке.

Пиджак его был, как и у фальшивых гэбэшников, тоже серым, но казался этот пиджак куда серее их жалких пиджачишек. Серость пиджака строгого человека с зачёсанной наверх седоватой причёской была глубокой и даже жутковатой. В сером этом оттенке чудился долгий и тернистый путь наверх, в нём зловеще шевелились тени больших и страшных исторических людей и эхом отдавался звук шагов по самым высоким коридорам.

Фантомы в сером, узрев человека в калиточном проёме, резко остановились, как будто налетели на невидимое препятствие. А потом вытянулись по стойке «смирно». Фантомный Андропов протянул руку, и фантомы безвестных спецслужбистов безропотно передали в эту руку самое ценное, что у них было — игру хоккей.

Папа Серёги встрепенулся и зашептал на ухо своей супруге:

— Вот, я же говорил, что видел его здесь, у нас во дворе… А ты не верила.

Та отмахнулась и продолжала наблюдать за происходящим во все свои красивые глаза.

— Благодарю за службу, — величественно произнёс тем временем председатель КГБ СССР (конечно, ненастоящий), кивнув серый людям. — Потому что ЦК КПСС, Президиум Верховного Совета и весь советский народ…

Тут, перебивая эту речь, позади него шаркнули по земле неспешные шаги, а потом протяжно заскрипела, открываясь снова, калитка. (Мне ненароком подумалось, что Серёгиному бате хорошо бы петли на своей калитке хотя бы время от времени смазывать).

— Ю-рий Ва-ла-ди-ми-ра-вич, — произнёс характерный, знакомый многим по регулярным телевизионным выступлениям и съездовским речам скрипучий, как та калитка, голос. — Не та-ра-пи-тесь, па-жа-луй-ста…

Всемирно известные брови хмурились на покрытом морщинами щекастом лице. На груди обильно блестели и позвякивали ряды бесчисленных наград.

У меня внутри всё воспылало от возмущения. Да как они могут! На святое, можно сказать, покусились.

— Леонид Ильич, — растерянно обернулся ненастоящий Андропов.

Секунду он пребывал в растерянности и задумчивости, потом очки его опасно сверкнули. Он резко шагнул к генсеку и всмотрелся тому в бровастое и щекастое лицо. Потом повернулся к людям в серых пиджаках.

— Генеральный секретарь ЦК КПСС, председатель Президиума Верховного Совета СССР Леонид Ильич Брежнев в данный момент времени находится с визитом в странах Центральной и Латинской Америки. Это самозванец. Хватайте его!

И вот тут мы оказываемся, наконец, в том самом месте, с которого я и начал свой рассказ.

Лже-офицеры КГБ, которым не оставалось ничего другого кроме как выполнять распоряжение своего непосредственного начальника, нерешительно потоптались и шагнули к бровастой фигуре.

— Ю-рий Ва-ла-ди-ми-ра-вич, — надулся от возмущения генсек, — что э-то вы здесь се-бе па-зва-ля-е-те? Э-то что, га-су-дар-ствен-ный пе-ре-ва-рот?

Тут уже милиционеры,