— Остальные тоже уснули, — заметил я. — Странно, но бодрствовать остались только мы с мсье Завадским.

Генрих осмотрел каждого из нас с любопытством.

— Значит, вы оказались крепче, чем это может показаться на первый взгляд, — сказал он наконец. — Но сейчас морок уже отступил. Уверен: все, что сейчас мы с вами видим, господа — это явь.

— Тогда нам действительно следует вернуться и попытаться отыскать беднягу Бернарда, — предложил я.

Сказано — сделано. Тем более, что терять время понапрасну никто не желал. Мы запрыгнули на скакунов, Генрих с моего позволения уселся позади меня, но не проехали мы и двух сотен шагов, как увидели взъерошенного и ободранного Бернарда, бредущего по дороге нам навстречу.

Мы тут же соскочили с лошадей и обступили его со всех сторон.

— Ты жив, дружище! — радостно провозгласил Кристоф, совсем по-свойски хлопнув лакея по плечу. Да так увесисто, что тот едва не завалился на дорогу. — Мы так рады!

— Ихь ферштее зи нихт! — испуганно бормотал бедняга, не понимая, почему ему уделяют столько внимания.

Для людей, которые еще час назад даже не знали его имени, мы выглядели слишком обрадованными.

Генрих что-то спросил у него по-немецки, и Бернард принялся что-то торопливо и многословно ему объяснять. Обер-вахмистр понимающе кивал.

— Генрих, вы не поясните нам, о чем он говорит? — справился я.

Обер-вахмистр с натянутой улыбкой взял Бернарда за руку и показал нам дыру на рукаве его ливреи.

— Бернард уверяет, что его преследовали эти ужасные птицы, — пояснил нам герр Глапп по-русски. — Он считает, что одна из них вцепилась в него и даже ударила клювом. И эта дыра, как он полагает — след от удара… Я бы хотел попросить вас, господа, не рассказывать ему, что это отверстие от пули из моего пистолета. Я буду чувствовать себя неловко.

— Столь же неловко, как чувствовал себя я, когда понял, что мы закопали вас в землю живьем? — полюбопытствовал я.

Генрих задумался ненадолго, а затем гыгыкнул.

— Точно так, господа! Точно так!

Вдоволь насмеявшись под недоуменным взглядом Бернарда, мы решили скорее возвращаться к карете и сели в седла. Обер-вахмистр снова запрыгнул позади меня, а Кристоф, обернувшись, похлопал по крупу своего скакуна.

— Садитесь, Бернард, не стесняйтесь.

Но лакей оказался не столь ловок в обращении с лошадьми, и он долго не мог вскарабкаться, при этом разозлив лошадь Кристофа и едва не получив копытом в лоб. У нас возникло опасение, что следующая попытка может закончится новыми похоронами Бернарда, и потому Кристофу пришлось попросту схватить его за ворот, поднять и усадить позади себя.

— Держитесь крепче, Бернард! — крикнул он, пускаясь вскачь.

— Ихь ферштее зи нихт! — закричал ему в ответ лакей. — Ихь хабе гросе ангст!

— Ему страшно, — пояснил Генрих.

— Да и черт с ним! — ответил я, тоже пуская лошадь вскачь.

Впереди стояла брошенная карета со спящими пассажирами, прямо посреди дороги, и ради душевного спокойствия лакея я не собирался подвергать их опасности, оставляя и дальше одних посреди леса.

До кареты мы добрались быстро. Никто из ее пассажиров, ровно как и кучер, еще не проснулись. Нам пришлось разбудить их. Принцесса Фике сладко зевнула, мельком глянула на Бернарда и сразу отвела взгляд. А потом вновь резко повернулась и уставилась на него вытаращенными глазами.

— Вас бедойтет дас? — испуганно пробормотала она. — Ихь ферштее зи нихт!

— Вам не о чем беспокоиться, сударыня, — заверил я ее по-французски. — Ваши глаза вас не обманывают. Бернард в самом деле жив. Это был всего лишь морок. Но все уже позади, не бойтесь.

В конце концов мы убрали с дороги поваленное дерево и двинулись дальше в путь.

Глава 10

Как встречают в Аухлите царственных особ

Я был зол, и это чувство мне нравилось. Зато теперь я был готов к любому повороту событий: к новой атаке стрижей-людоедов и нашествию волков-оборотней, к нападению сагарских разбойников, которые обожают отрезать своим жертвам языки, и даже к встрече с местными кровопийцами, о коих даже в русских деревнях слагают страшные сказки.

К одному лишь я не был готов: к тому, что все пройдет без происшествий. Но такой расклад меня вполне устраивал. И потому, когда впереди показались невысокие стены Аухлита, опоясывающие город по очень кривой линии, я несколько расслабился и убрал руку с эфеса своей шпаги.

Раны у меня на плече, оставшиеся после когтей Шакуса, неприятно зудели, и я испытывал постоянное желание запустить под повязку пальцы и почесать их. Но понимал, что делать этого нельзя, а потому просто время от времени поглаживал их через камзол. От этого становилось немного легче.

Дорога вывела нас из леса на склоне холма, с которого как на ладони был виден почти весь Аухлит. Город располагался на точно таком же холме, и до него было не больше версты. Небольшой, но зажиточный городишко, насколько я помню. Городские ворота, смотрящие прямо на нас, были приветственно распахнуты, над ними развевались знамена, столь пестрые, что в глазах рябило.

От самых ворот, по обеим сторонам ведущей к ним дороги, выстроился почетный гвардейский караул, протянувшийся едва ли не на полпути к нам. Ярко-красные одеяния, поверх которых были надеты начищенные до блеска доспехи, ни с чем нельзя было перепутать — это была сама настоящая швейцарская гвардия, услугами которой пользовались многие европейские короли. Длинные алебарды возвышались над сверкающими касками.

Когда мы начали спуск с холма, нас наконец заметили. Я понял это по тому, что послышался торжественный гул трубы. Ей тут же ответила другая труба, но ее звук был слышен уже хуже. Но это и понятно — сигнал просто передавался в город, чтобы оповестить Великого князя о прибытии невесты.

— Вот пройдоха! — недовольно пробурчал Кристоф, несомненно имея в виду князя Ульриха. — Сам не сподобился пройти через замороченный лес и решил встретить невесту у городских стен… Если хотите знать, мсье, то я очень невысокого мнения об это господине! У него такая огромная гвардия, а он не смог отправить навстречу принцессе даже нескольких всадников. Вам не кажется это немного негостеприимным?

Мне казалось. Но я знал также, что со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Однако была во всем это одна вещь, которая меня тоже весьма смущала.

— Знаете, Кристоф, там в лесу,