— А, так это Мастер! Он старший.

— Фамилия как у мастера? — спросил на выдохе Лаечко.

— Мы не знаем, сэром Элриком зовут, — выдал рыцарь.

— Я пердолле, бобр курва, — покачал головой старший сержант, почему-то перейдя на нерусский язык.

И мы пошли мимо, на этаж, а там творилось страшное… Попутно, кстати, я потрогал лезвие рыцарского меча — тупое и холодное, скорее всего это не квалифицировать как оружие, но если шибануть таким, мало не покажется, но не в узких коридорах общежития, поэтому пусть носит свой двуруч, тут он бесполезен.

А по коридору, пахнущему краской и новым линолеумом, медленно прохаживались знатные дамы в бархатных платьях с шуршащими подолами. Мужчины в выцветших мантиях, изображая стариков, шаркали по полу, опираясь на посохи. Лица у всех были покрыты густым гримом — кто бледной белизной, кто фантастическими узорами. У каждого на поясе висело подобие холодного оружия: деревянные мечи, бутафорские кинжалы, один перец даже носил на плече огромный топор, но вроде как лёгкий и похоже из пенопласта. Лаечко машинально поправил автомат на груди.

Все ходили, перешептывались, разыгрывали сцены, и никто не замечал нас, словно нас и не было.

И Саше это надоело, и он свистнул. Резкий, пронзительный звук заставил всех вздрогнуть. В мгновение десятки глаз уставились на него.

— Старший ко мне! Остальные построиться вдоль левой стены коридора! Дважды повторять не буду!

И хаос стал упорядочиваться. Шелестя одеждами, участники потянулись к стене, сбивчиво, но послушно.

А к Лаечко подошёл высокий мордатый парень, одетый как монах из фильмов о мушкетёрах — в тёмное грубое одеяние с капюшоном, откинутым на спину. На груди у «монаха» красовался самодельный бейджик: «Мастер игры — сэр Элрик».

— И чем мы тут занимаемся, сэр Элрик? Я — старший сержант Лаечко, гвардии его величества императора Путина «ясно солнышко».

— Да, вижу я, что вы не по игре одеты, — произнёс Элрик, и я заметил, что зубы у этого парня были под стать средневековью, спереди несколько отсутствовало. — Мы ведём ролевую игру, комендант в курсе. Всё законно: не пьём, не употребляем, не шумим даже.

— Виталий Владимиров среди них есть? — спросил я.

— Не могу знать, — пожал плечами сэр Элрик.

— Шекспир, — произнёс Саша на вздохе.

— А… Шекспир⁈ — громко удивился оборачиваясь Элрик. Наверное, слишком громко, потому что стоявший у стены маг в синем халате и синей же треугольной шляпе рванул в проход, побежав в другой корпус.

Но и моя реакция меня не подвела, и я в тот же миг бросился за ним следом.

А беглец, подобно испуганному кролику, пулей вылетел в лестничный пролёт соседнего отсека. Его длинный халат развевался за ним, а треугольная шляпа была потеряна пару этажей назад. А он всё бежал, не разбирая дороги, расталкивая попадавшихся на пути студентов. Одна девушка с подносом и уставленным кружками, с визгом отпрыгнула в сторону, и чай брызнул во все стороны, словно фейерверк.

Я не стал объезжать эту лужу, а перепрыгнул через неё, едва не задев плечом парня в очках, который прижался к стене, испуганно округлив глаза. Маг, оглянувшись и видя, что я почти настигаю его, припустил ещё быстрее, снося на своём пути мусорный пакет. Пластиковые бутылки и обёртки разлетелись под ногами, но я уже был совсем рядом.

Цифры этажей проносились мимо меня, словно я падал. А он бежал к выходу, к стеклянным дверям, ведущим из общежития. Надо сказать, бегал он хорошо. И вот удача, его на мгновение занесло в проходную, он попытался юркнуть в сторону, но я был уже там. И со всего размаху я врезался в его спину, прижав его к стене до хруста костей и стона. Одним движением я заломил ему руку за спину, а другой рукой уже достал наручники. Чёрный металл щёлкнул вокруг его запястий.

— Мой друг, Горацио, вам крышка, — выдохнул я ему в ухо.

— Я ничего не сделал!

— Ничего не делающие не бегут!

И в голове мелькнула фраза из памяти Славы Кузнецова: «Ну что же ты, что же, потупила взор? Сдавайся, ведьма, ночной дозор!» Видать, очередной местный фольклор всплыл.

Сопроводив Шекспира к машине, я усадил его на заднее сиденье. Дима, стоявший у открытой двери, окинул нашего пленника оценивающим взглядом.

— А где Лаечко? — спросил он.

Вместо ответа я взял тангенту.

— 705-й, 305-му.

Из динамика почти сразу донесся голос Саши:

— Да?

— Чёрный маг повержен и сидит в экипаже на костёр инквизиции.

— Понял. Ждите, сейчас спущусь, — послышалась лёгкая усмешка в его голосе.

— В чём меня обвиняют? — вдруг заговорил Шекспир.

— В магии вне Хогвартса, — нашёл что ответить Дима.

— Скажите, что это всё пранк, а⁉ Я ничего не сделал.

— Череп с анатомки ты зачем крал? — спросил его я.

— Я не крал.

— Смотри, вы его с балкона выкинули аккурат на кучу с песком. Мало того, кость она пористая и на ней отпечатков не остаётся, но вы и тут постарались и покрыли его лаком. Не удивлюсь, что в соцсети всё уже выложили. Какой у тебя ник в Фотограмме? — принялся общаться с задержанным Дима.

— Не скажу, — обидчиво отвернулся волшебник.

— Щас прошарю тебя, интернет он, знаешь ли, всё помнит и знает, — с этими словами Дима достал свой сотовый и стал вбивать в поисковую строку имя, фамилию мага и его кличку, хотя память Славы Кузнецова мне подсказывала, что это называется ник или нейм-ник. А потом наш водитель вбил ещё и город Златоводск через решётку, СибГМУ тоже через решётку и вдохнув воздух слишком быстро даже издал хрюкающий звук от радости.

— Смотри-ка, — протянул Дима, поворачивая к нам экран телефона. — Вся жизнь Шекспира, как на ладони. Вот он пьёт спиртягу с черепом, устроившись в общежитии, будто с лучшим другом. Вот он на концерте каких-то обрыганов, в самой гуще металлической толпы, прижимает его к себе, словно талисман. А вот уже целая фотосессия с его группой — все в чёрном, лица суровые, а наш «Гамлет» — на первом плане, с Ёриком в руках, будто держит не череп, а путеводную звезду. Данко — херов.

Мы стали листать дальше. Следующий кадр — как они говорят пранк: спящая девушка в постели, а рядом — тот самый череп, аккуратно уложенный на подушку. И они все дружно радуются постучав в дверь, снимают в щелочку испуг и ужас проснувшейся девушки. И конечно — целая серия ролевых игр. То череп восседает на столе в окружении свечей, словно участник какого-то тёмного ритуала, то лежит на карте, утыканной фигурками, будто главный стратег в битве за неведомые земли. И везде — наш маг, то склонившийся над ним с серьёзным лицом, то поднявший его вверх, будто демонстрируя победу.

Особенно выделялись полуоккультные съёмки: череп, облепленный наполовину сгоревшими свечами, находился в центре круга, нарисованного мелом на полу. Воск стекал по его гладкой поверхности, застывая причудливыми наплывами. А вокруг — силуэты в капюшонах, лица скрыты тенями. Видно, что подходили к делу с душой.

Тем временем в машину вернулся Лаечко, принеся с собой и остроконечную шляпу чародея и мы вместе принялись изучать этот визуальный дневник.

— Похоже, следующая ролевая игра у них будет с погружением на Колыму, — усмехнулся Лаечко, комментируя фото.

— Ага, на родину нашего страха, — саркастически улыбнулся Дима, снова кого-то цитируя.

— Это всё дип-фейк, — упрямо пробормотал маг.

— Кроме твоих отпечатков на черепе, — выдохнул я. — У тебя есть время, чтобы чистосердечно во всём раскаяться. Хотя, с таким послужным списком в рай тебя уже не возьмут.

— Я не верующий.

— Зря, — выдохнул я. — Не зря же всё совпало так, разом?

— Ничего не совпало, — маг упрямо смотрел в напольный коврик авто. — Просто Лиза испугалась и череп выкинула. Так бы вы его никогда не нашли. Несмотря на то, что он везде в сети три месяца был.

— Может, у тебя ещё части тел где-то понапрятаны? — спросил его Лаечко.

— 51-ая, — выдал маг.

— Что пятьдесят первая? — спросил его я.