— Смотрю, вы им восхищаетесь? — выдавил граф.

— Евгений Александрович, своих противников надо любить и уважать. Недооцените врага — и он живо вас слопает. Ну это так, на будущее, — покровительственным тоном сказал следователь.

— Вы уверены, что это именно тот, кого я ищу? — насторожился граф.

— Уверен, господин Мышкин, ещё как уверен, — легкомысленно ответил Борщов.

— Значит, для Хабаровска настают тяжёлые времена, — задумчиво сказал Мышкин. — Гвоздев за своих стоит горой, и парня он точно не отдаст, что бы я ему ни предложил. А значит, мне придётся залить город кровью, лишь бы получить то, что этот сопляк у меня украл.

Мышкин сжал зубы до скрежета, затем продолжил, уже сквозь зубы:

— У Гвоздева в министерстве есть друг. Если вы ошиблись, и я развяжу войну на пустом месте… считайте, что я покойник. Как вы понимаете, за вашу ошибку заплатить придётся не только мне, но и вам.

— А-ха-ха! Евгений Александрович, вы мне угрожаете? — весело спросил Борщов, но не услышал ответа и резко посерьёзнел. — Впрочем, неважно. Вам не о чем переживать. Парня мы нашли, и мой человек уже сел ему на хвост. Как только появится удачная возможность, мы похитим его и привезём к вам. Ни с кем воевать не придётся. И даже если я ошибся, то об этом никто не узнает. Мёртвые ведь никому не расскажут. Верно?

Зловещий тон следователя Мышкину не понравился. Граф не мог понять, Борщов пытается его успокоить или даёт понять, что Мышкин и сам может случайно помереть?

Немного помедлив, Евгений Александрович доброжелательно произнёс:

— Пётр Евстигнеевич, прошу простить меня за то, что усомнился в вашей компетентности. Последний месяц выдался нервным, сами понимаете. Надеюсь, вы доставите ко мне парня на этой неделе.

Мышкин расстегнул верхнюю пуговицу, чтобы немного охладиться, и услышал в трубке слова, которые его порадовали до глубины души.

— Зачем так долго ждать? — раздался спокойный голос. — Через пару дней воришка будет у вас.

Улыбаясь, Мышкин попрощался и повесил трубку. Рука сама собой нащупала бутыль коньяка. Граф влил в себя всё до последней капли. Горячая волна побежала по его нутру, немного успокаивая нервы.

— Ещё пара дней, — пробормотал он себе под нос. — И я забуду обо всём этом, как о страшном сне. Всего пара дней…

* * *

Я тащил Воробья через парк к Производственной улице. Он тяжело дышал, да и выглядел паршиво. Но жить точно будет.

Да, ноги прострелены, и даже может кости задеты. Кровь сочилась из его рассечённой брови и периодически капала в траву. Крови потерял достаточно.

Но он выживет. Я уверен в этом.

Утренняя прохлада заставляла пар вырываться изо рта при каждом выдохе, а ощущение, что за нами могут следить, подталкивало шагать всё быстрее. Выйдя к дороге, я увидел вдали быстро едущее такси. Заметив меня с бездыханным телом на плечах, водитель перестроился в правый ряд. Он издевается?

Кроме такси на дороге не было ни единой машины в пределах видимости, и я не задумываясь шагнул на проезжую часть. Таксист дёрнул руль вправо, пытаясь объехать меня, но и я двинулся в ту же сторону. Влево — и я уже там. Когда между нами оставалось меньше сорока метров, водитель резко остановил свою повозку. Причём в нескольких сантиметрах от моих ног.

Дверь автомобиля распахнулась, из неё вылетел озверевший усатый мужик.

— Ты что творишь, мать твою⁈ — заорал он. — Я же мог сбить вас, дегенератов малолетних!

Не обращая никакого внимания на его вопли, я обошел машину сбоку, открыл пассажирскую дверь и уложил на сиденье Федьку. Правда, на заднем сиденье уже был миловидный клиент. Девушка испуганно уставилась на окровавленное тело рядом с собой.

— Ох, жу-уть какая! — пропищала она.

Пассажирка выскочила из салона, будто из горящего дома, и быстрым шагом, оглядываясь, направилась в сторону ближайших домов.

— Девушка! Постойте! Да я сейчас их выкину! — закричал ей вслед таксист, пытаясь вернуть клиента. Но тем самым лишь заставил её ускорить шаг.

— Вези в СОХ, плачу сотню рублей, — коротко бросил я ему и уселся на переднее пассажирское кресло.

Водила замер, не понимая, что происходит и что ему делать. А потом выругался, вскидывая руки. Сев в машину, он с недоверием зыркнул на меня.

— Деньги вперёд. А то знаю я вас… — процедил усатый.

Кого именно «вас», он не уточнил, а я и не спрашивал. Мне было не до болтовни.

Выудив из кармана горсть смятых купюр, я сунул их водиле, даже не разобравшись, сколько там было. Но, судя по лицу таксиста, дал я более чем достаточно.

Эти купюры я вытащил из кармана Черепа перед тем, как закинул Федьку себе на плечи. Деньги легко пришли, легко ушли. Зато водила стал сговорчив и тут же рванул с места.

Машина пролетела по пустынным улочкам, залитым алыми лучами рассвета, и остановилась у ворот СОХ.

— Приехали, — бросил водила и, обернувшись, сморщился. — Вы мне весь салон замарали кровью. Неплохо бы накинуть на химчистку.

— Губу закатай побольше, — буркнул я, затем выскочил из машины и полез доставать Воробья.

— Хэ! Щенки, — возмутился таксист. — Совсем никакого уважения к старшим.

— Ты получил больше, чем договаривались, — напоследок холодно произнёс я. — Так что лучше закрой рот, и езжай на свой заказ.

Вытащив Федьку из автомобиля, я ногой захлопнул дверь и закинул парня на спину. Вот же гад, видит же, что нужна помощь, а всё равно сидит и возмущается.

Таксист опалил меня злобным взглядом, но ничего не сказал. Машина тронулась с пробуксовкой. Видимо, этот идиот хотел напакостить, закидав меня мелкими камнями, вот только дорога рядом с СОХ была идеально вылизана.

На проходной никого не было — видать, Колька ещё не пришел. Дармоед чёртов. Опять проспал, наверное.

Пройдя через турникет, я потащил Федьку сразу в больницу. Медсестра заметила меня ещё в момент, когда я тащился по двору СОХ, и встревоженно выбежала навстречу, катя перед собой инвалидную коляску.

— Володь! Сажай его сюда! — выкрикнула Дарья, посматривая на простреленные ноги Воробья. — А кто это? На нашего не похож…

— Мой друг, — пропыхтел я, стараясь как можно аккуратнее усадить Федьку. — В него стреляли, перебиты ноги, возможно сотрясение. Но не знаю, будет ли он ходить.

Дарья быстро осмотрела рану.

— Будет, но нескоро, — пробормотала она. — Кость задета, возможно трещины. Вон как всё опухло… Да и крови потерял прилично.

Дарья отстранилась от Воробья, затем замешкалась. Заметив недоумение на её лице, я добавил:

— Не волнуйся, с Никитичем я договорюсь. Если будет нужно,