Иван Федорович, глянул на меня исподлобья и тяже с присвистом засопел:

- Нет!

- Тогда кто?

Князь-кесарь несколько минут молча тащился, потом то ли с досадой, то ли с горем нехотя бросил:

- Есть только один… - но договаривать не стал.

Я же шел и думал, что тащусь один, весь такой больной и измученный в пасть к неизвестному врагу. Один и без оружия. Я глянул на Светлейшего князя-кесаря. Да точно один. Князь-кесарь, конечно, крепок, но тучен и уже немолод, да и, судя по всему, цепочка его подольше, чем меня душила.

Но не совсем без оружия. У меня то его нет, Дар не работает, а оружие на входе в Тайную Канцелярию отобрали. Но у князя – кесаря вон отличная сабля на поясе болтается. Так что живем. Кстати, что там насчет магии.

- Ваше Сиятельство, а что с магией. Почему Дар не работает. Ваша работа?

- Сейчас, нет. Канцелярия, конечно, защищена, но сейчас не моя защита. У меня Дар тоже не работает.

Мы уперлись в двери лаборатории, и через секунду они сами перед нами распахнулись. Лаборатория была пуста и почти темна. Только в дальнем конце был виден слабый свет. Мы направились туда.

Сейчас я чувствовал, как цепь меня не душила, а слегка сдавливала. Она пульсировала, как бы давая понять, что в любой момент может удушить. Правда, жжение и боль не ушли, а слегка отступили.

Я снова попытался зажечь свой Дар. Сначала ничего не получилось. Потом пришла все также тупая боль. Но потом поверх нее, что-то мигнуло, как сигналящий во тьме фонарь. Потом мигнуло еще раз. Потом я почувствовал привычное, но, казалось, давно забытое жжение в районе шрама – звезды и все закончилось. Одно радует, стало понятно, что надо продолжать пробовать и, может, удастся раскочегарить Дар.

Мы подошли к границе освещенной части лаборатории, и я увидел, что посреди светового пятна стоит кресло, в чем-то даже похожее на трон.

Вокруг трона стояло пятеро человек. Все они были дорого одеты. В моем представлении, дорого это когда много кружев и золотого шитья. Лица их были скрыты тенью. И все были хорошо вооружены.

В кресле сидел бородатый мужчина в парике. Одет он бы в военный кафтан, увешанный орденами и какими-то украшениями. Все пальцы его были унизаны перстнями.

Увидев этого человека, Ромадоновский остановился, склонился в поясном поклоне и так замер.

Человек в кресле молчал. Он показался мне смутно знакомым. Где-то я его уже видел. Скорее даже не его самого, а его изображение. Может видос или фотку. Хотя, казалось бы, как на видео мог попасть персонаж из восемнадцатого века. Или на фотографию. Значит, видел его портрет, написанный каким-нибудь художником. Я стал усиленно думать в эту сторону. Чувствовал, что мыслю в правильном направлении и что-то в этом допущении наклевывалось, но пока непонятно что.

Если сразу не вспоминается, надо прекратить напрягаться и заняться чем-нибудь другим, тогда само созреет. Я переключился на свой Дар. Попробовал еще раз разжечь внутри себя магическую искру. Сначала пришла уже привычная боль в районе поджелудочной, но потом неожиданно получилось.

Мой шрам в виде цветка слегка затеплился, и появилась искра. Правда, такая слабая и неустойчивая, как далекий огонек в кромешной тьме.

Только я попытался дотянуться до него всей своей сущностью, чтобы поддержать, раздуть, как искра была растоптана. Именно такое ощущение сложилось. Как тогда, когда меня сильно душила цепь и я в забытьи увидел, как рецидивист по кличке Бармалей своим башмаком наступает на искру.

И как тогда золотая цепочка снова невидимой удавкой стянула горло.

- Не стоит! – откуда-то из-за границы светового круга прозвучал уже знакомый голос удава Каа из Маугли, и рядом с человеком в кресле встал авалонец. Одет он был, как и все они - в черный костюм и плащ. Черную треуголку он сжимал в руках. Лицо его было открыто и ради разнообразия не меняло своих черт.

Судя по запыленным сапогам и засохшей грязи на плаще, он только что слез с лошади после длительной скачки.

Все-таки я был прав, без эльфов тут не обошлось. Походу я уже стал привыкать, что если в этом мире случается какая-нибудь задница, то из нее обязательно торчат бледные и острые уши авалонца. Странно, в моем мире эльфы вроде числились, хоть и загадочными, и даже себе на уме, существами, но обычно выступающими на стороне добра. Или Толкиен к этому нас приучил? Или я заблуждаюсь? Впрочем, это сейчас неважно. Сейчас важно разобраться, что здесь происходит и как из этого выбраться, и желательно с наименьшими потерями. Ну и старика князя -кесаря вытащить. Пригодится еще. Кто как ни он все расклады может дать.

- Чего не стоит? – прохрипел я.

- Пытаться пользоваться Даром. Здесь это могу делать только я, - эльф посмотрел на меня как на пустое место.

- Ты - это кто? И почему только ты? – продолжал наглеть я, хотя почувствовал, как князь – кесарь, та и стоявший в поясном поклоне, подергал меня за подол кафтана, -угомонись, мол.

В глазах эльфа сначала мелькнуло удивление, потом вспыхнул гнев, а потом зажглась искра интереса. В его глазах прямо читалось удивление, типа «так вот ты какой, северный олень».

- Я Шадрах, советник Государя – императора. А нельзя пользоваться. Даром, чтобы никто не смог зла учинить в отношении царственной особы.

Произнеся это, эльф махнул рукой в сторону сидящего в кресле бородатого мужчины, даже не повернув в его стороны головы. Жест в сочетании со словами получился пренебрежительным. Будто Шадрах говорил не об императоре, а о вещи, которую лучше не трогать, а то поломаешь.

Если эльф говорил все это, так, будто самого мужика, о котором он говорил, здесь не было, то сам бородач в кресле при каждом слове Шадраха явно нервничал. Пока авалонец говорил, мужик то и дело бросал на эльфа снизу вверх тоскливые и боязливые взгляды.

Глядя на этого бородача, я все не мог поверить, что это наш император – самодержец всероссийский Петр Первый. И тут я вспомнил, что это никакой не Петр Великий. Того уже нет среди живых. Кстати, я до сих пор не выяснил почему. Здесь император – Иван Пятый.

И тут ко мне пришло узнавание этого мужика в кресле. Действительно, это Иван Пятый – единокровный брат Петра Первого. Просто я его видел на портрете в традиционной русской одежде и в шапке