Глава 8

— Стой-стой-стой! — запаниковала Зорина, когда увидела, как я достаю шприц. — Павел, ты что задумал? Ты вообще представляешь, как это со стороны выглядит?

— О да, — усмехнулся я. — Прекрасно представляю. Поэтому и собираюсь рассказать тебе правду. Видишь ли, Даша, твоё зрение лучше моего далеко не во всех ситуациях.

— Вот сейчас я опять ничего не поняла, — нахмурилась Зорина.

— Между нами есть связь из жизненной энергии. И эта связь делает меня сильнее. Но… Есть ряд побочных эффектов, с которыми мне приходится разбираться после тесного контакта с тобой.

— Погоди, что ты называешь тесным контактом? Мы же не… — она осеклась. Похоже, до неё, наконец, дошло, что я имею в виду. — Ах, так вот почему ты постоянно отказываешься оставаться у меня на ночь!

— Да, мне пришлось изучить эту связь, чтобы убедиться в её безопасности для нас обоих. Как выяснилось, на тебя это никак не влияет. Ты её даже не чувствуешь, — объяснил я. — А вот со мной ситуация несколько иная.

— И что же нам тогда делать? — пожала плечами Зорина. — Что это за связь такая, из-за которой мы с тобой вообще ничего делать не можем!

— А ты не переживай. Я за этим и пришёл, — я снова помахал шприцом. — Сейчас мы это исправим. Я заставлю себя адаптироваться. А для этого создам самый тесный контакт между нами. И нет, это не то, о чём ты подумала. Я введу себе твою кровь.

— А тебя это не убьёт⁈ — испугалась Дарья. — Ты поэтому спросил у меня группу крови?

— Да. У тебя первая отрицательная, у меня — четвёртая с тем же резусом. Лучшего сочетания и не придумаешь.

Она — идеальный донор. Я — идеальный реципиент. Правда, есть ряд нюансов, которые многие люди в таких ситуациях не учитывают. Вернее, врачи об этом знают, но далеко не все пациенты понимают, как работает эта система на самом деле.

Как бы идеально ни сочетались группы крови, всё равно при переливании больших объёмов есть риск возникновения патологических процессов.

А всё потому, что групп крови на самом деле гораздо больше. Про первую, вторую, третью, четвёртую слышали все. Про резус-фактор отрицательный и положительный тоже знает чуть ли не каждый человек в мире.

Но есть и другие. Проконтролировать их трудно. Как правило, большую часть этих групп никто не учитывает, поэтому в больших объёмах кровь от одного человека другому никто и не переливает. При больших кровопотерях используется плазма. Тема это очень сложная и мысленно рассуждать об этом можно очень долго, но меня эта проблема сейчас касается напрямую.

Я введу себе совсем небольшой объём крови Зориной. Но чем это для меня обернётся… Что ж, есть у меня несколько мыслей, как можно предотвратить потенциальные осложнения.

Выхода нет. Чтобы окончательно разобраться с Платоновым, мне придётся пойти на этот риск.

Пора раскрыть следующие врата моей силы.

— Ладно, Павел, если это действительно поможет тебе в твоём деле и… если это поможем нам стать ближе, я готова пойти на этот риск, — заключила Дарья и закатала рукав. — Только обещай, что тебе это никак не навредит.

— Даже если навредит, я с этим справлюсь. И быстро. Можешь не переживать, — уверил Зорину я.

И мы приступили к делу. Дарья перетянула руку жгутом, я обработал кожу антисептиком и магией. А затем набрал пять миллилитров её крови.

Настало время провернуть обратный процесс.

— Ну что ж… — я присел на стул, приготовил вену, сделал глубокий вдох. — Если я потеряю сознание на пару минут — никого не зови. Так и должно быть. Вот увидишь — и глазом моргнуть не успеешь, а я уже оправлюсь. Поехали!

Я ввёл иглу в свою вену. Постарался ввести кровь быстро. Так делать нельзя, но я понимал, что при первом же контакте с клетками Зориной я сразу же потеряю сознание.

Как только поршень прошёл до упора, я тут же отключился.

Произошло то же самое, что и в прошлый раз. Стоило мне открыть глаза, как я очутился в кромешной темноте. Где-то в глубинах своих магических каналов.

Отлично, именно этого я добивался. Теперь можно не спешить. Как показала практика, в этом состоянии время течёт иначе. Я могу думать, осматриваться, рассуждать, а в реальном мире пройдут секунды.

— Ну ты и натворил делов, Булгаков! — послышался до ужаса знакомый голос.

Он звучал сразу отовсюду. Не знаю только, откуда он мог тут взяться. Я же сейчас внутри своих каналов!

Из тени появился силуэт моего учителя. Валерий Николаевич Бражников осуждающе покачал головой.

— А вы что здесь делаете? — оторопел я.

— Я-то? — хмыкнул он. — Я тут живу. Причём уже очень давно. Ещё до того, как ты попал в этот мир.

Ага… Никакой это не Бражников. Это кое-что другое. А я уж было подумал, что это Валерий Николаевич каким-то образом смог проникнуть ко мне в мозг.

— Подсознание, значит? — усмехнулся я. — Не могу только понять, почему ты предстало передо мной в виде Бражникова.

— А это уже вопросы к тебе, — ответило оно. — Такова твоя фантазия.

— Видать, сильно я на этот раз расшатал свои магические каналы, что аж сам с собой начал разговаривать, — вздохнул я.

— Куда пропал твой инстинкт самосохранения? Ты совсем умереть не боишься? — упрекнула меня иллюзия.

— Одну смерть я уже пережил. И это было совсем не страшно, — пожал плечами я. — Но второй раз умирать я не собираюсь. У меня всё под контролем.

— И ради чего же ты так рискуешь? Ради победы над врагом? Чтобы сблизиться с этой девкой? Зачем тебе это? Можно жить и радоваться жизни! — подсознание в оболочке Бражникова достало откуда-то из темноты бутылку водки. — Ты ведь сам всё усложняешь.

На этот раз я удержаться не смог. Меня так распёрло от смеха, что я аж за живот схватился. Надеюсь, что сейчас в реальном мире я не катаюсь по полу в кабинете Зориной.

До чего же всё-таки это иронично! Передо мной все теории психологии подтверждаются. Подсознание — это то, что осталось у человека от животного. Его кроме выживания больше ничего не интересует. Еда, вода, сон, секс и прочие источники дофамина.

Никаких высших ценностей. Это и есть главное отличие человека от животного. Возможно, единственное отличие.

И именно им я сейчас и воспользуюсь. Ведь сложные мыслительные процессы могут подавлять подсознание.

Я сделал шаг вперёд, затем второй, третий. Двигался дальше по магическим каналам на одной лишь силе воли. Силуэт учителя тут же испарился, а я вновь оказался перед вратами.