В руках девушки начали формироваться ледяные клинки — чуть короче тех, что она создавала прежде, и заметно тоньше. Между нами опять появились снежинки, затрудняя обзор. Но «метель» оказалась уже совсем не та, что раньше. Её количества явно было недостаточно, чтобы скрыть хоть что-то.

Чтобы Мария не убежала, я так же извернулся и, вскинув руки, сосредоточился: дальние техники давались мне тяжелее всего.

Позади девушки возникла огненная стена. То ли почувствовав жар, то ли заметив свет, она обернулась. А я качнулся от потери маны: из меня будто резко вытянули все силы.

Эта стена потребляла мою энергию, чтобы не потухнуть, но мне удалось отделить маленький ручеек маны и направить к запястьям, окутав их пламенем.

С рук сорвались файерболы вправо и влево, чтобы сестра не думала отступать туда. Небольшие совсем, но по три штуки. Вряд ли бы они смогли причинить какой-то вред, скорее визуальный эффект создавали.

Как хорошо, что Мария всё ещё злилась на меня, причём очень сильно. Иначе всё это огненное шоу потухло бы в течение пары секунд, а то и раньше.

Я рванул к сестре, намереваясь произвести лобовую атаку. Просто побежал, не было сил тратиться на рывок.

И вот мы сблизились. Сестра отбила мои удары своими клинками. А эти куски льда неожиданно крепкими оказались!

Тогда я приложил чуть больше маны в свой огонь на руках. И да, после каждого удара по ее клинкам шли трещины.

Но Мария сама взорвала их, отчего меня окатило острой ледяной крошкой.

Глаза я прикрыл скрещенными руками. А когда поднял взгляд на сестру… Она стояла напротив меня с поднятыми вверх ладонями.

У меня в груди похолодело от внезапно нахлынувшего ужаса. Я тут же поднял голову.

Толстый искрящийся в последних лучах солнца шип находился максимум в двадцати сантиметрах от моего лица.

Я попытался отскочить, но ноги оказались вморожены в землю.

Она точно хочет убить меня! Сумасшедшая!

Собрался с силами и выпустил волну жара вверх. Это был самый эффективный метод против льда, как показал наш короткий поединок. И меня не проткнуло остриём. Вместо этого окатило холодной водой, от чего перехватило дыхание. Я оступился, чуть не упав, так как ледяные кандалы на ногах тоже исчезли.

Мне было капец как плохо. Давно так не ломило всё тело. А ещё — ныло в центре груди. У меня там что, сердечный приступ?

Мария лежала прямо передо мной. От неё не исходило ни капли энергии, а это значит, что она потеряла сознание от истощения.

Я опустился на колени, сам находясь на грани того, чтобы не упасть в обморок.

Рука легла по центру груди. Не сдерживаясь, я застонал от боли, раздирающей изнутри. Огонёк дара ещё теплился — слабый, но не потухший. С ним было что-то не так. Впервые за всё то время, что я ощущал его, он тянулся в противоположную сторону. Его будто что-то засасывало.

Глава 6

Собственно, на мое удивление, болела та самая свеча. Она была будто скоплением нервов, которое пытались растягивать. Я хотел успокоить её, ограничить от поглощающего нечто, но, несмотря на все старания, ничего не получалось.

Пламя вытянулось в тонкую ленту, почти нитку в конце, норовя погаснуть в любой момент. Не было ни малейшего понимания, что происходит. Боль скручивала внутренности, не давая вздохнуть. Я ощущал себя покалеченным.

Внезапно огонь коснулся нечто. Это была словно микроскопическая чёрная дыра. Холодная, зияющая пустота. Маленькие кусочки огня срывались и падали в эту яму.

Меня охватил ужас — даже сильнее, чем когда Мария создала надо мной гигантскую сосульку, намереваясь пришибить одним махом. Уже не просто табун мурашек, а холодный пот выступил по всему телу.

Это что же получается? Я могу… лишиться своего дара? Лишиться… всего⁈

Я был полностью погружён в свои ощущения. Сидел, прижимая ладони к груди, и пытался хоть как-то разобраться в происходящем, а заодно спасти свой дар. Ну, и дышать, хоть чуть-чуть, чтобы не задохнуться.

Боль прожигала насквозь, сводя сознание к узкой точке! Зачем я вообще решил сделать всё это? А что, если… Нет, не надо и думать об этом. Нужно что-то предпринять.

Вот только — а что? Я мог быть лишь бесправным наблюдателем. Маны во мне не осталось от слова совсем. Наверное, поэтому все мои мыслеобразы таковыми и оставались.

— Алексей Платонович!

Голос Марфы прорвался сквозь туман боли. Я открыл глаза и увидел её лицо, искажённое тревогой. Она стояла передо мной на коленях, тряся за плечо.

Она тут же убрала руку, показывая содержимое своего фартука. Я начал копаться в склянках, которые подготовил для неё и попросил забрать как раз для такого случая.

Найдя нужный, тут же выпил его. Содержимое начало всасываться уже в пищеводе. Дыхание совсем оборвалось из-за резкого спазма, что вызвало испуганный вскрик служанки. Да я бы и сам закричал, если бы в лёгких оставался воздух.

Но мне было совсем не до волнений глупой служанки. Я перехватил жалкий объём энергии, который был в этом дорогущем зелье, пока его не успела поглотить пустота во мне. Этого хватило, чтобы стабилизировать дар, ограничив его от источника прозрачной сферой.

Пламя свечи вернулось на прежнее место и засветилось будто ярче и теплее, чем прежде, хоть и оставалось таким же маленьким. Я осторожно «притронулся» к «дыре». К моему ужасу, она поглотила оставшиеся крохи маны, но дальше этого не потянулась. С огромным облегчением я понял, что дар оставался в стабильном состоянии внутри своей сферы, в которой я его ограничил.

М-да, Холодов меня прибьёт, если увидит, что я израсходовал такой ценный ресурс. Но стоило подумать об этом, как на губах расползлась улыбка: а мне