— Что ты имеешь в виду? — спросил я, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

— Я не знаю, — поежилась Ами.

— Это просто нервы, — сказал я, хотя сам в это не верил.

— Может, и нервы, — согласилась она. — Но лучше перестраховаться.

— Хорошо, — кивнул я. — Тогда готовимся.

Мы начали собираться. Это была отлаженная, почти безмолвная рутина людей, для которых подготовка к бою была таким же обыденным делом, как утренний эфоко. Лис проверяла свой медицинский кейс, раскладывая стимуляторы и регенеративные сыворотки. Соболь отдавал последние указания своей команде, оставшейся на «Дрейке». Чор с любовью протирал линзы оптики на своем гаусс-карабине. Я открыл Скрижаль. Пришло время распределить ресурсы.

— Лис, — я переслал ей глиф, — Руна Очищения. Она усилит твои целительные способности и поможет бороться с отравлениями. Соболь, тебе — Руна Телепортации. Будешь нашей мобильной ударной группой.

Перед самым рассветом я провел последнее совещание. Мы стояли кругом, и пар от нашего дыхания смешивался в холодном воздухе. Я прогнал все возможные сценарии. От тихого проникновения до тотальной бойни с прорывом.

— Что бы ни случилось, — закончил я, — держимся вместе. Никто не геройствует. Наша цель — Сфера. Уничтожить её и убраться отсюда живыми и здоровыми. Вопросы?

— У меня есть, — сказала Лис. — Мы не знаем истинную природу этой Сферы. Мы не знаем, как она отреагирует на попытку уничтожения. Мы идем вслепую.

— Всегда так ходим, — мрачно пошутил Комач. — Так интереснее.

Мы разошлись, чтобы урвать пару часов беспокойного сна. Я подошел к Ами. Она все так же стояла у догорающего костра, ее силуэт казался вырезанным из темноты.

— Ты в порядке?

— Да, — ответила она. — Просто… я чувствую что-то. Как будто что-то приближается.

— Что именно? — спросил я.

В чем-чем, а в панических атаках бывший инквизитор замечена еще не была ни разу. Напротив. Она являла собой образец стойкости и храбрости.

— Не знаю, — она передернула плечами. — Но это нехорошо.

— Мы справимся, — сказал я, пытаясь убедить и ее, и, в первую очередь, себя.

— Надеюсь, — кивнула она. — Потому что если мы не справимся, то все, за что мы боролись, будет напрасно.

— Я знаю. Мы должны попробовать.

— Да, — согласилась она. — Даже если это убьет нас.

Утром, когда серое небо только начало светлеть, мы собрались у входа в тоннель. Это была просто черная, зияющая дыра в основании разрушенной аркологии, похожая на раззявленную пасть. Укос Ва стоял у самого прохода. Он держал в руках фонарь, работавший на солнцекамне, который излучал мягкий, но на удивление яркий свет.

— Готовы? — спросил он своим шелестящим голосом.

— Готовы, — кивнул я.

— Тогда за мной, — сказал Укос и, не колеблясь, шагнул в темноту, словно нырял в родную стихию.

Мы последовали за ним. Тоннель встретил нас запахом сырости, плесени и чего-то еще — сладковатого, как гниющие фрукты. Стены, покрытые скользкой слизью, сжимались со всех сторон, будто город пытался проглотить нас и медленно переварить. Воздух стал густым, тяжелым. Где-то впереди монотонно капала вода. Под ногами противно хлюпала вязкая жижа.

— Держитесь ближе, — донесся из темноты голос Укоса.

Мы шли молча. Единственными звуками были наше сбивчивое дыхание и чавканье слизи под ботинками. Тьма впереди была абсолютной, и только лучик фонаря нашего проводника вырывал из нее небольшой, дрожащий островок реальности.

357

Ветер в Асиополе был словно не обычным погодным явлением, а будто бы живой сущностью, злобной и настойчивой, словно старый кредитор, что явился за долгом в самый неподходящий момент. Снежная пыль, пропитанная прахом мертвых эпох, хлестала по лицу с садистским удовольствием, забираясь под воротник и в ноздри, заставляя чихать и плеваться. Небо висело низко, и было раскрашено в цвета несвежей гематомы. Оно давило на плечи, будто намеревалось размазать этот обреченный город вместе с нами. И всё же я бросил на это апокалиптическое безобразие прощальный взгляд. Снова лезть в коммуникации древнего гиперполиса, откровенно не хотелось. Это как вернуться в дом детства, где тебя ждёт, но только не приятная ностальгия, а лишь призраки прошлых ошибок.

Но я шагнул в зияющую пасть тоннеля следом за широкой спиной Соболя, и тьма сомкнулась позади, поглощая последние блики утреннего света, словно голодный зверь, схвативший добычу. Тоннели представляли собой настоящий лабиринт, прорубленный в плоти мертвого города, и это не являлось новостью. С прошлого раза здесь ничего не изменилось. В некоторых секторах складывалось впечатление, что обслуживающий персонал только вчера вышел на перекур и забыл вернуться. Всё выглядело словно новенькое, с блестящими панелями и шепотом забытых механизмов. В иных местах стены были изъедены временем до состояния пористой губки. Оставалось лишь диву даваться, как вся эта конструкция не обрушилась к нехорошей маме. Местами стены и потолок сочился вязкой слизью, похожей на гной из застарелой раны, которая вот-вот лопнет. Лужи под ногами чавкали, отражая бледный свет фонаря Укоса, а воздух тяжелел с каждым вдохом, пропитанный запахом плесени, ржавчины и чего-то улушливо-сладковатого, как разлагающаяся плоть. Это место нарушало всякую логику. Стены, то сужались до щелей, где мы протискивались боком, как воры в замочную скважину, то потом внезапно расширялись до размеров проспекта, где эхо наших шагов гуляло, отражаясь от далёких стен. Смежные тоннели пересекались с нашим под неожиданными углами, предлагая выборы, от которых зависела жизнь, или тянулись километрами без единого поворота, нагоняя клаустрофобию.

Мы двигались цепочкой, довольно бодро шагая. Укос впереди — его короткие ноги шлепали по слизи с привычной сноровкой шахтёра, фонарь в лапке отбрасывал дрожащие тени, превращая его фигуру в гротескного гоблина из старых легенд. Такие типы в сказках всегда таят секреты или горшочек золотых монет. Соболь шел вторым, его тяжелая походка отзывалась гулом в стенах, запах кожи и машинного масла от его куртки смешивался с сыростью. Чор замыкал строй, его гаусс-карабин покачивался на плече, а синяя кожа зорга казалась черной в полумраке, делая его похожим на тень среди теней. Лис шагала рядом со мной, ее комбинезон шелестел тихо, как шелк, и время от времени она нарушала тишину своими замечаниями, выдавая внутреннее напряжение лёгким подрагиванием в голосе:

— Смотри под ноги, Кир. Эти светящиеся слизни — не просто биомусор. Они ядовиты. Лучше не наступай на них, иначе твои сапоги потом придётся выбросить.

Ами была слева, ее шаги оставались грациозными, как у большой хищницы из породы кошачьих, но я замечал, как ее