— Жив? — раздался хриплый голос дедули.

Я медленно моргнул, пытаясь сфокусироваться на его лице, которое плавало в тумане перед глазами. В горле стояло ощущение жжения, будто я наглотался раскалённого песка, а мышцы отзывались на малейшее движение волной глухой, ноющей боли. Силы ко мне не вернулись, только сознание. И этот факт обнадёживал.

— Более-менее… — просипел я, пытаясь сесть. Мышцы дрожали и плохо повиновались, как будто кто-то перерезал все нити, связывающие мозг с конечностями. Даже язык болтался во рту куском мокрого тряпья.

— Лежи пока — не дёргайся! — проворчал старик, накрывая меня плотнее одеялом. — Последствия метаморфозы… Прости, это я, дурак, не подумал о таком…

Раздался звук шагов и ко мне подошла Глаша.

— Пей, — сказала она, поднося к моим губам жестяную кружку с водой.

Я жадно приник к ней, сделал глоток и чуть не выплюнул — на вкус это была самая отвратная дрянь, которую я когда-либо пробовал.

— Пей! Но медленно.

Её пальцы провели по моему лбу, отстраняя слипшиеся волосы, и я вдруг почувствовал, как что-то внутри сжимается — не от боли, а от чего-то другого. Её прикосновение было тёплым, живым, напоминанием о том, что я ещё человек.

— Фу-у-у…

— Всё выпьешь! — приказала она, и в ее глазах вспыхнуло что-то такое, что я тут же покорно допил зелье, хотя желудок пытался бунтовать.

— Что это было? — спросил я, морщась — гадость действительно была еще та. Но мне стало лучше.

— Мощный восстановительный состав, — ответила Глаша. — И немножко успокоительного. Моя новая разработка…

— Нет, я не про зелье… — Я устало провел рукой по лицу. — Я… о себе. О том, что произошло…

Акулина, до сих пор молчавшая, выдавила:

— Ты превратился в огромного змея и чуть не сожрал нас…

Глаша резко обернулась к ней:

— Акулина!

— А что? — Девушка вскинула руки. — Так и было…

— Хватит, — спокойно, но не допуская возражений, сказала Глаша, и Акулина замолчала, надув губы. — Никто не пострадал!

Я прикрыл глаза. Воспоминания всплывали обрывками: огромное тело, шуршание чешуи, шорох «погремушки» и голод…

— Я… чуть не убил вас… — пробормотал я.

— Но не убил, — Глаша положила руку мне на плечо. Тепло ее пальцев казалось, проникающих под мою (сейчас человеческую) кожу, казалось неземной благодатью. — Ты сдержался. Сумел взять контроль над этой… сущностью…

— А если… если я не смогу контролировать это в следующий раз? Как раз об этом меня предупреждал Каин.

Глаша задумалась, потом твердо ответила:

— Нет, мне кажется, что это больше не повторится.

— Откуда такая уверенность?

— Наш малыш мне подсказал. — В её голосе не было сомнений.

Я вспомнил тот всплеск магии, что обжёг меня даже сквозь чешую. Да, наш сын тоже поучаствовал в моём возращении в обычное состояние.

— А теперь лежи спокойно, милый, — ласково произнесла Глаша, но я почувствовал в её словах какой-то подвох. — Нам всё-таки придётся закончить наши исследования. Это для твоего же блага! — поспешно добавила она, заметив мою реакцию.

— Ох, ё… — только и смог произнести я, распластываясь на лабораторном столе.

Спустя каких-то три часа всяческих измерений, пения ритуальных напевов и крайне неприятных экспериментов с «освящёнными иглами» и непонятными техно-магическими приспособами, я, наконец, вырвал руки и ноги из тисков и зажимов. Покачиваясь я сполз со стола, демонстративно облизывая свежие царапины. Которые, правда, зарастали с завораживающей скоростью. Глаша тут же заставила меня выпить еще кружечку того отвратного зелья.

— Чёрт с ним, с моим благом, — проворчал я, отплёвываясь. — Я лучше в змея опять превращусь. Это гуманнее.

Глаша лишь усмехнулась, протирая какой-то блестящий шприц диковинной формы.

— Поздно, любимый. Данные уже собраны. И, кстати, — она бросила на меня пронзительный взгляд, — теперь я точно знаю, почему контроль удался. И почему этого «следующего раза», скорее всего, не будет.

— И?.. — Я замер, ожидая услышать что-то невероятное.

— Этот… дар, — сказала она, откладывая инструмент, — дикий, древний, необузданный. Ему нужна точка опоры в этом мире. Для тебя этой точкой стал наш сын. Его чистая, незамутнённая магия подействовала на твою сущность как сильное успокоительное на буйного сумасшедшего. Она привязала тебя к твоей человеческой форме.

Старик, копошившийся рядом, расправил сутулые плечи.

— Наша теория о наследственном стабилизаторе оказалась верна! — С гордостью произнёс он.

— Какая ещё теория? — насторожился я.

Глаша вдруг смутилась, что было для неё крайне несвойственно.

— Мы… предполагали нечто подобное. Именно поэтому я настояла на том, чтобы присутствовать при последнем эксперименте. Это был определённый риск, но… расчет оправдался. Присутствие нашего еще не рождённого сына не дало тебе окончательно погрузиться в дикое сознание. Наш малыш вернул тебя.

Я молчал, пытаясь переварить её слова. Выходило, моего сына, даже еще не младенца, намеренно подставили под удар разъярённого монстра? Ради чего? Ради теории? Гнев начал закипать где-то глубоко внутри, и воздух вокруг меня снова затрепетал, заструился. Магический светоч над столом «нервно» мигнул. Дедуля напрягся, а Акулина испуганно отступила к двери.

Глава 7

Но Глаша не отпрянула. Наоборот, она сделала шаг вперёд и снова положила ладонь мне на грудь. Её прикосновение было всё таким же тёплым, но теперь в нём чувствовалась не только нежность, но и непоколебимая сила.

— Успокойся, любимый! Я — его мать. И я никогда не позволила бы даже тени опасности коснуться его. Я была уверена… И он тоже… А теперь я точно знаю — вы связаны. Ты не причинишь ему вреда. Никогда. А он — твой ключ к контролю. Твоя непробиваемая защита от самого же себя.

Гнев отступил так же быстро, как и набежал. Я глубоко вздохнул, чувствуя, как нервная дрожь отступает.

— Значит, теперь мне придётся везде таскать вас с собой? — с горькой иронией поинтересовался я.

Глаша улыбнулась.

— Нет, конечно же. Связь уже установлена. Она не разорвётся, даже если вы будете на разных концах света. Она сильнее любой магической клятвы! Но… — Её улыбка стала чуть «хитрее». — Для полной стабилизации и укрепления этой связи нужны периодические… сеансы. Так