Дало ли мне это что-то? Ну, не то чтобы много. Разобрав технику, я могу изменить её форму, убрав ограничители, вложенные создателем техники, превратив огненный шар в крематорий на открытом воздухе.

Вот только с моим резервом чакры это бесполезная трата сил…

По итогу, сколько ни играйся с формой чакры в технике, чистая стихийная чакра — это, конечно, сильно и опасно, но уж больно много жрёт.

Я скорее больше врагов тайдзюцу, спизженным у Гая, убью, чем спалю огнём. И так будет, пока я не увеличу количество чакры.

Конечно, учебники и другие шиноби говорят, что с годами и упорными тренировками резерв сам увеличится, но я никогда не доверял случаю. Поэтому, как только смогу привить мутации Наруко человеку без летального исхода, увеличу себе резерв.

Что до самого преобразования чакры в стихии — это просто те же стихийные кинезы до плюс-минус А-ранга.

Только вместо эмуляции реальности с помощью вычислений псиоников, шиноби воплощают свои техники вложением ян-составляющей чакры.

Нда… Узнала бы гордая братия псиоников А-ранга, что можно использовать пси, не проводя вычислений, и просто складывая фиги пальцами, получая плюс-минус такой же результат, они бы удавились. А ведь местные смогли из-за предположительного использования этой самой ян-чакры впечатать в свои гены шаблон по преобразованию своей чакры в стихийный кинез.

Это, конечно, в некотором роде ограничивает их потенциал в личном плане, но в общей сумме делает среднего шиноби сильнее того же среднего псионика за счёт его универсальности.

Если смогу выбраться с этой планетки, точно лучше не попадаться в лапы корпорациям и правительству, а то они препарируют всех местных, узнай они, что можно быстро создавать суперсолдат, которые не сойдут с ума, став чудовищами, просто пустив на поток клонирование местных аборигенов…

На вопрос, собираюсь ли я прикрутить себе ещё возможности в стихийных преобразованиях помимо дефолтных для моего тела огня и, что интересно, молнии?

Ну, ответ всё тот же — нужны подопытные…

Эх, тяжела доля истинного учёного в мире, наполненного кучей убийц, не понимающих мою тягу к вечному и прекрасному…

— Что не так с рыбой, Саске-кун? — С беспокойством об своём ужине спросил Кабуто, помогая запихивать рыбу, что я признал годной, в мой холодильник после того, как мы вернулись с тренировки-рыбалки и завалились ко мне домой.

— Да нет, просто задумался о том, как можно применить «Шосен» в нестандартной форме. — А ведь даже не соврал. Медтехники жрут не так много чакры, особенно когда применяешь их к самому себе. Поэтому я уже думаю, как улучшить концепцию «Шосена» как техники моим биокинезом. Всё же, в отличие от стихийных кинезов, копание в своём и чужом ливере — это моя тема.

— Хех, какой ты прыткий, Саске-кун. Меня аж ностальгия пробрала. — Сказав это, он улыбнулся и сверкнул своими очками, когда их поправлял.

Хм… Как он это сделал… Это что, какая-то техника?

— Давай так: если ты и вправду так хорош в готовке, как и говорил, Саске-кун, то твой семпай покажет тебе один фокус, хе-хе-хе. — Ого, с него на секунду сползла маска прилизанного ирьёнина. Но за ней, судя по всему, ценитель высокого и вечного, как и я. Может, он сгодится не только как живая методичка по медтехникам, но и возможный собутыльник в будущем?

— Похоже на ставку, Кабуто-семпай. И я её принимаю. — Оскалившись, я активировал шаринган и, кинув рыбу на доску, за десять секунд её выпотрошил и нарезал под офигевшим взглядом наивного парня, не знающего, с кем он связался… Хе-хе-хе.

Глава 7. Хороший Учиха это мёртвый Учиха…

Узумаки Наруко уже не худшая ученица академии.

Весело посвистывая, я быстро добежала до квартала Учиха, а то вчера Ирука-сенсей опять заставил меня писать тест, который я когда-то завалила.

Эх, иногда я жалею, что продала свою свободу за еду… но обычно сожаления тут же растворяются после ужина, и вряд ли сегодня что-то изменится.

Зайдя домой к Саске, я не нашла его самого, хотя в холодильнике была жареная рыба.

Закинув её на сковородку, я начала её разогревать и увидела записку от Саске, когда закрывала холодильник.

«Ушёл тренироваться в медтехниках. Если понадоблюсь, ищи на клановом полигоне»

Отложив записку, я печально вздохнула, разогрела рыбу, поужинала, после чего задумалась: стоит ли поздороваться с Саске или всё же не стоит, раз он занят тренировками.

Хотя Саске всегда тренируется или учится в перерывах между готовкой.

Откровенно говоря, я уже начинаю сомневаться в том, что он человек…

Нда, думаю, надо будет позвать его прогуляться по Конохе, а то он из своего жуткого квартала, где в некоторых местах всё ещё видна кровь убитых его братом людей, вообще не выходит, если у него нет дел за пределами квартала. А это, так-то, жутко…

Доев рыбу, я помыла тарелку и пошла на тренировочный полигон клана Учиха, что находился рядом с небольшим озерцом, которое, по словам Саске, является последствием использования ниндзюцу членами его клана.

Полюбовавшись бликами закатного солнца, что отражались от воды, создавая умиротворяющую картину, я выцепила взглядом Саске.

Он лежал на земле в одних шортах, пока какой-то парень, который был всего на лет пять старше нас, ему что-то объяснял.

Вот только, подойдя ближе, я чуть не закричала от страха: так как издалека я не заметила, что земля под Саске пропитана кровью, а у него самого на груди рваная рана.

Посмотрев на очкарика, который скорее всего сейчас пытается убить моего друга, я вздрогнула и замешкалась.

Шлёп! Влепив себе пощёчину, я поборола страх и, достав из подсумка кунай, который мне дал Саске для самообороны на непредвиденный случай во время одной из тренировок (когда узнал, что я не ношу с собой оружие), крикнула:

— Уйди от моего друга, злобный очкарик!

Оря это для того, чтобы мне снова не поддаться страху, я выставила вперёд кунай и побежала на очкарика, надеясь воткнуть ему кунай в живот, чтобы после этого убежать, прихватив с собой Саске.

Вот только затея не удалась: он легко увернулся от моего удара и сбил меня с ног, от чего я кубарем покатилась по земле.

Проморгавшись, я встала, снова направив на него кунай, приготовилась к битве. Всё же я уже месяц тренируюсь с Саске, а он не выглядит сильно грозным. По крайней мере, так я подумала,