А следом ударил Горный гнев. Почва содрогнулась, и из неё во все стороны вырвались каменные шипы высотой в человеческий рост. Сотни Бездушных пронзило снизу, их тела повисли на гранитных пиках как жуткие знамёна. Землетрясение расходилось кругами, создавая смертельное пространство радиусом в двадцать метров.

Упав, я успел воткнуть Фимбулвинтер в землю, используя его как якорь для торможения. Меч в моей руке продолжал излучать холод, замораживая тех тварей, что пытались прорваться через поле каменных шипов. Я крутанул клинком над головой, создавая ледяной вихрь — смесь снега и острых как бритва ледяных осколков разорвала ещё полсотни мертвецов.

— Готово! — раздался крик Сазанова с бастиона.

Маяк Жизни засветился по-новому. Вместо расходящихся волн из него вырвался сфокусированный луч — столб чистой жизненной энергии толщиной с бревно. Он ударил прямо в грудь Кощея, и я увидел, как некротическая плоть начинает буквально испаряться, но, что самое главное, не выдержали такой мощи и пластины Сумеречной стали. Даже у них был свой предел. Луч был слишком концентрированным. Он прожигал дыру прямо сквозь тело твари.

— Сейчас! Бейте в точку пробоя! — скомандовал я.

Полина и Элеонора снова ударили водой, целясь в прожжённую рану. Вельский послал Каменное лезвие туда же. Безбородко добавил струю пламени. Ярослава создала воздушное копьё и метнула его в ту же точку.

Я поднял Фимбулвинтер над головой. Вся магия Ледяного серебра сконцентрировалась в одной точке. Клинок засветился так ярко, что стало больно смотреть. С боевым кличем я выбросил поток абсолютного холода прямо в цель.

Комбинированная атака достигла цели одновременно. Взрыв отбросил меня на несколько метров. Когда дым рассеялся, я увидел Кощея, лежащего на земле. В его груди зияла дыра размером с колесо телеги. Пластины Сумеречной стали были разбросаны вокруг, некротическая плоть дымилась, отказываясь заживать.

И всё же монстр всё ещё шевелился, его конечности вяло подёргивались. Я подошёл ближе, держа Фимбулвинтер наготове. Пространство вокруг меня превратилось в зону смерти, промораживая каждого Бздыха, осмелившегося подобраться слишком близко.

Кощей… смеялся. Хриплый, булькающий звук вырывался из его разорванной глотки.

— Что смешного, тварь? — спросил я, останавливаясь в двух метрах от умирающего противника.

С треском череп повернулся ко мне. В пустых глазницах вспыхнул багровый огонь, но не ярости, а… распознавания. Ментальный шёпот скользнул по моему сознанию, холодный и бесстрастный:

«Хродрик… Это всё-таки ты… Я узнал тебя даже в чужом теле. Эта стать, эта манера держать меч… Клинок поёт в твоих руках, как пел когда-то в руках твоего отца. Он стоял до конца, а потом стал частью нас. Вся его сила, вся ярость — растворились в великом единстве».

Злость горячей волной пробежала по венам. Эта ходячая мерзость говорила о смерти моего отца как о чём-то обыденном.

«Любопытно, как история повторяется, — продолжал холодный голос. — Твой род всегда стоял на нашем пути. И всегда проигрывал. Три брата умерли в одну ночь… Младший — в безумии, став тем, что всегда презирал. Средний — в бою, от руки того, кому доверял. Старший — в спокойствии, сделав свой выбор. Я чувствовал, как ваши души покинули этот мир. Три досадных препятствия устранены за одни сутки».

Откуда эта тварь может знать о той проклятой ночи? Кто этот ублюдок такой? Тот, кто стоял за превращением Синеуса⁈

«Кто ты?» — мысленно прошептал я.

Кощей снова засмеялся, и чёрная кровь хлынула из его пасти.

«Уже никто. Когда-то я был… кем-то. Имел имя, прошлое, может быть, даже семью, но трансформация освободила меня от этого бремени. Я стал частью чего-то большего. Наша память хранит всё, что мы наблюдали, и знаешь что самое интересное? Ты должен быть мёртв. Но стоишь передо мной. Аномалия, требующая исправления. О, да, мы видели твою смерть. Мы увидим её вновь. Закат твоего рода. Закат твоего вида».

«Довольно», — сказал я, поднимая Фимбулвинтер.

«Да… довольно. Но, прежде чем я уйду, знай: Тот-кто-за-Гранью ждёт тебя. Время для него ничто. В конце концов энтропия всегда побеждает. Пустота всегда поглощает. Ты можешь отсрочить это, но не предотвратить. Мы… неизбежны. Когда-нибудь он придёт и сюда…»

Я вогнал Фимбулвинтер в открытую рану Кощея по самую гарду.

Эффект был мгновенным и ужасающим. От точки проникновения по телу монстра побежали серебристо-голубые прожилки инея, расползающиеся как трещины по стеклу. Кощей выгнулся дугой, его череп запрокинулся к небу в беззвучном крике. Пластины Сумеречной стали на его теле задрожали, пытаясь отторгнуть чужеродную магию, но Ледяное серебро, усиленное могущественной магией артефактора, было древнее, первозданнее.

Некротическая плоть не просто замерзала — она кристаллизовалась изнутри. Чёрная кровь в жилах превращалась в острые ледяные иглы, разрывающие ткани. Глазницы Кощея вспыхнули последний раз — не багровым, а холодным синим светом северного сияния.

«Неизбежно… — прохрипел он».

Я провернул клинок.

Взрывная волна холода разметала остатки Бездушных в радиусе десяти метров. Тело Кощея треснуло по всей длине, как замёрзшее дерево под ударом топора. Пластины Сумеречной стали отвалились, звеня о землю как погребальные колокола. А затем семиметровая туша рассыпалась — не просто на куски, а в ледяную пыль, которую подхватил ветер.

От Лорда Бездушных остался только чёрный силуэт на выжженной земле, металлические пластины да гроздь кристаллов Эссенции вместе с одним титаническим, выпавшим из груди и покрытым изморозью.

Я стоял над останками, тяжело дыша. Вокруг всё ещё шла битва — защитники острога добивали остатки армии Бездушных, потерявших разум после смерти своего командира, но мои мысли были далеко.

Три брата умерли в одну ночь. Так он сказал. Значит, Трувор тоже погиб вместе с нами? Астрид писала про кровь в лаборатории…

Виски сдавило невидимым обручем.

Что-то подстроило всё это с самого начала. Превращение Синеуса не было случайностью — это был спланированный удар по империи. И этот враг всё ещё там, во мраке, выжидает. И если Кощей смог узнать меня, то и Тот-кто-за-Гранью тоже знает.

Я больше не скрытый козырь — я мишень.

Глава 5

Со смертью Кощея словно невидимая нить оборвалась. Армия Бездушных замерла на мгновение, а затем превратилась в хаотичную массу. Трухляки бросались во все стороны, натыкаясь друг на друга, Стриги стремились убраться как можно дальше от бастионов. Без направляющей воли Лорда они стали просто