— Но мы думали здесь не воруют и вы ничего не говорили об этом— угрюмо сказал Глеб.

— Послушай, ты что вчера на свет народился? Тут не институт благородных девиц и не интеллигенты работают, публика разношерстная и я не обязан следить за ними— моя обязанность, чтобы вагоны вовремя были разгружены, а остальное меня не касается. Если желаете, можете заявление в милицию написать, но там надо будет паспорта свои предъявить…— Он издевательски хмыкнул.— За вещичками дорогими следить надо было, а теперь…разбирайтесь сами. Только постарайтесь обойтись без мордобоя, у меня здесь не колония, вдруг чего вызову ментов и они всех заберут без разбору.

Глеб с Валерой обошли почти всех. Кто-то смеялся им в лицо, кто-то отмахивался, кто-то делал вид, что не слышит. Один из старых грузчиков, с наколкой на пальцах, грубо повторил им слова Нефёдова:

— Не стоило светить таким тряпьём здесь. Тут за джинсы удавятся, сами должны понимать.

— И что теперь? — тихо спросил Валера, когда они вышли во двор. — Мы же теперь, как два пугала, в этой робе.

— Значит, будем думать, — ответил Глеб. — Сейчас главное — не нарываться. Деньги получили? Хорошо я хоть вчерашнюю нашу выручку с собой в спецухе таскал, а иначе и их бы суки умыкнули.

Валера показал на скомканные купюры — шестьдесят рублей, плюс вчерашние и те что дала нам с собой Алевтина, итого 130 рублей с мелочью.

— Неплохо…очень неплохо. Мы Валерка с тобой сейчас богачи!

— Богачи! Но толку... без нормальной одежды нас даже в буфет не пустят, подумают, уголовники. И в магазин за покупкой одежды мы не сможем сходить.— Сплюнул на землю Валера.

Они дошли до вокзала под моросящим дождём. Москвичи в плащах спешили мимо, кидая на них настороженные взгляды. У входа в зал ожидания скучающе курил милиционер, и Глеб сразу понял — в спецовке они слишком выделяются.

— Не вариант, — сказал он, отводя Валеру в сторону. — Если увидят, спросят документы. А документов нет.

— И что, в кустах ночевать?

— Нет. Надо найти одежду. Любую. Хоть в комиссионке, хоть... — Глеб осёкся, посмотрел по сторонам и понизил голос. — Хоть тихо “одолжить” у кого-нибудь.

— То есть украсть? — Валера нахмурился.

— Не красть. Занять, чтобы не валяться на скамейке здесь под дождём. Вернём потом, если получится.

— Вернём, — хмыкнул Валера, — прямо в семьдесят девятый.

Они прошлись вдоль здания вокзала высматривая нельзя ли где-то разжиться хоть какой-то одеждой, но ничего подходящего не было. Они спустились в подземный переход, вместе с толпой пассажиров некоторое время двигались по коридору облицованному плиткой, дальше толпа разделялась на три направления: вход в метро, в зал ожидания и выход в город. Глеб уставился на светящийся плафон с надписью “Камера хранения” и чёрной стрелкой указывающей направление. Толкнув товарища кивком головы указал ему идти следом.

Камера хранения багажа представляла собой длинные ряды бронированных ячеек в каких можно было на время оставить свою поклажу.

Глеб встал у одной из колонн и сделал вид, что они тут на вокзале работают и сейчас с коллегой встали отдохнуть.

Сам вполголоса начал говорить Валере:

— Слушай, я понимаю, что мы поступаем не очень красиво, но у нас нет другого выхода. Короче, мой дядька в молодости имел судимость за кражи. Как-то помню он мне рассказал о необычном способе кражи из камеры хранения. Подробности расскажу после, наша задача сейчас выследить какого-то мужика с чемоданом какой будет его прятать туда, наша задача извлечь его и воспользоваться содержимым в своих целях. Я понимаю это выглядит мягко говоря не очень хорошо, но других вариантов я не вижу.

— Глеб, ты хочешь чтобы нас посадили за кражу чужого имущества в 1979 году?— Возмутился Валера.

— Я же говорю мы одолжим на время какие-то вещи, оставим денег в качестве компенсации, ну а что ты предлагаешь разгуливать в таком виде по Москве?

— Я не знаю… Но кража…Господи, как я дошёл до такого?

— Хорош нудеть, стой лучше на стрёме, а я проведу кое-какие процедуры.— Глеб скользнул к по ряду ячеек и остановился возле нескольких открытых. Извлёк из кармана купленную утром пачку “Космоса”, оторвал у неё край, сложил пополам и аккуратно засунул в щель монетоприёмника, после чего резво вернулся назад к Валере.

— И? Что теперь?— Спросил тот.

— А теперь ждём того, кто будет соответствовать нашим ожиданиям.

Ждать пришлось достаточно долго. Люди подходили и уходили, забирали или загружали свои вещи, но в противоположных ячейках от нужной им. Чтобы не мозолить никому глаза они периодически ходили взад и вперёд изображая деловую активность людей какие тут работают.

Наконец спустя почти час удача улыбнулась им. Какой-то мужчина с небольшими чемоданами прошёлся вдоль рядов выбирая свободную ячейку. Остановился в аккурат возле той какую облюбовал до этого Глеб, загрузил внутрь чемоданы, набрал на внутренней стороне двери шифр и попытался кинуть в щель монетоприёмника 15 коп. оплаты, чтобы дверка закрылась. Но монета упрямо не хотела проваливаться из-за того, что Глеб забил её картоном. Мужчина чертыхаясь вытащил оба своих чемодана, подошёл к соседней ячейке, предварительно опустил 15 коп., убедившись, что монета упала он набрал вновь на дверке шифр и захлопнул её. Несколько раз для уверенности подёргал за ручку и удовлетворённый пошёл к выходу.

— Так, наш выход…— Пробормотал Глеб и первым пошёл к нужной дверке. Внимательно изучил внутреннюю сторону той какая не закрылась и только потом подошёл к соседней, где уверенно начал набирать шифр. Щёлк. Дверка открылась. Достав оттуда чемоданы, один сунув в руки опешившему Валере, другой держа сам они спешно прошли на выход.

Теперь, когда они шли по ночной улице, казалось, что стали невидимками. Толпа перестала оборачиваться. В тёмное время суток они теперь были своими — затерявшимися среди тысячи таких же, усталых, пропитанных потом и пылью людей.

Валера молчал долго, потом тихо сказал:

— Никогда бы не подумал, что доживу до того дня, когда буду чужие вещи воровать, чтобы выжить.

Глеб кивнул.

— Мы просто приспосабливаемся, Валер. Тут или ты — или тебя.

Они нашли пустую скамью в тёмном углу зала ожидания и устроились там, чтобы изучить содержимое чемоданов.

— Послушай, я так и не понял,