Точно так же Трейси не думала, что Герман Спэрроу был тронут её красотой и историей и воспылал к ней страстью, потому что его взгляд был холоден, как у человека, смотрящего на мертвеца.

«Должны быть другие причины…»

Мысли Трейси пронеслись в голове. Она стала строить догадки, исходя из того, с чем она могла быть связана, и вскоре пришла к определённому выводу.

«Должно быть, дело в том, что у меня слишком близкие кровные узы с матерью. А ведьмы искусны в проклятиях. Как только я умру, мать тут же это почувствует, поймёт, что здесь что-то не так, и заранее примет меры, чтобы последующие действия Германа Спэрроу не достигли цели. Поэтому он оставил меня в живых, но лишил возможности связаться с кем-либо… Похоже, независимо от того, удастся ли ему его замысел против матери или нет, он может вернуться и убить меня… А чтобы выжить, я должна до этого времени спастись сама».

В сердце Трейси, по правде говоря, не было глубокой привязанности к матери Катарине. Эта «нестареющая ведьма» прожила достаточно долго, и большую часть времени поддерживала молодость духа, общаясь с молодыми людьми. К детям, которых она иногда рожала из интереса, она проявляла страсть на некоторое время, а большую часть времени была холодна. Однако с возрастом Катарина стала говорить, что Трейси всё больше походит на неё в прошлом, и та стала получать больше любви и помощи. Но Трейси не хотела такого внимания. Это привело к тому, что она потеряла свой первоначальный пол и оказалась в состоянии невыносимых страданий.

«Фух… Хотя я её ненавижу и виню, я всё равно бессознательно на неё полагаюсь, хочу, чтобы она больше уважала моё мнение… Надеюсь, надеюсь, она сможет избежать преследования Германа Спэрроу…»

Трейси снова начала бороться, пытаясь освободиться от пут. Она, с одной стороны, спасала себя, а с другой — хотела как можно скорее предупредить свою мать, чтобы та была предельно осторожна с Германом Спэрроу!

Конечно, Трейси сомневалась, сможет ли Герман Сpэрроу, который, скорее всего, только недавно достиг 4-й Последовательности, навредить её матери, выжившей с Четвёртой Эпохи, ведьме, которую называли «нестареющей». Но она не стала полагаться на удачу, потому что у Германа Спэрроу были помощники, тот самый «Регент Смерти», которого боялась даже её мать!

Бум!

Трейси наконец упала на пол и попыталась докатиться до письменного стола, но как ни старалась, не могла повернуться. Она боролась не с кем-то другим, а с самой собой, «искажённой» и «усиленной»!

Над серым туманом Клейн уже сидел на высоком стуле «Шута», положив на испещрённую временем поверхность стола листок бумаги, испачканный кровью «Адмирала Болезни» Трейси.

Затем он материализовал бумагу и перо и написал гадательную фразу:

«Текущее местоположение матери „Адмирала Болезни“ Трейси, Катарины».

Отложив перо, Клейн взял оба листка бумаги, откинулся на спинку стула, закрыл глаза и тихо повторил написанное. Повторив семь раз, он вошёл в сон и увидел, как в сером мире проступает высокая готическая колокольня. Вокруг колокольни, в тени нескольких домов, стояла Катарина в белоснежном одеянии. С несколько серьёзным выражением лица она осматривала окрестности, словно что-то искала. А в небе высоко висела алая луна, её положение было точно таким же, как и до того, как Клейн вошёл в серый туман.

Это означало, что «Белая Ведьма» Катарина всё ещё в Баклунде, в Западном районе, преследуя какую-то цель.

Глава 1110: Терпение

Завершив гадание и вернувшись в реальный мир, Клейн вышел в гостиную съемной квартиры, посмотрел на багровую луну в ночном небе и несколько десятков секунд молча размышлял.

«Возможно, есть шанс усвоить зелье...»

Наконец он беззвучно пробормотал, достал один предмет, взял с собой двух марионеток и исчез в неосвещенной тени. В Баклунде он уже не решался использовать «Огненный прыжок», опасаясь, что Заратул его почувствует. В конце концов, невозможно было каждый раз для предосторожности поджигать бумажного журавлика, сложенного Уиллом Ауцептином, — это было бы неуважением к «Змею Судьбы». А постоянно навещать доктора Эллена тоже было рискованно — их семья могла попасть под наблюдение.

Мгновение спустя Клейн появился за высокой готической колокольней из своего сна, укрывшись в тени — это были знаменитые «Часы Порядка» Баклунда. Сразу после этого он и две его марионетки разделились, заняв разные укромные места.

Сделав это, Клейн быстро превратил крысу в марионетку и отправил ее на самый край своего радиуса управления. Там она открыла рот и тихим голосом произнесла священное имя:

— Великий Бог Войны, символ железа и крови, владыка смут и раздоров, «Белая Ведьма» Катарина находится в этом районе...

Таким образом Клейн не только выполнял свое соглашение со злым духом «Красного Ангела», но и надеялся, что это бывшее высокоуровневое существо проверит за него возможные ловушки. В то же время у него были сомнения относительно истинных намерений Сорона Эйнхорна Медичи, поэтому он не спешил обращаться за помощью к Церкви Вечной Ночи или «Королеве Тайн» Бернадетт. Он решил сначала понаблюдать, оценить ситуацию, чтобы не втянуть других в ловушку.

Как только молитва закончилась, серая крыса внезапно дернулась и тихо упала рядом с мусорным баком. Она лишилась жизни и перестала быть марионеткой Клейна. Так Клейн защищал себя от метки злого духа «Красного Ангела».

Сам же он, избавившись от марионетки-крысы, немедленно вместе с Чуносом и Энюни покинул район «Часов Порядка». Отойдя на несколько километров, он заставил «Победителя» вознести молитву «Богу Моря» Кальветуа. После молитвы он и две марионетки продолжили отступать, увеличив дистанцию.

Затем Клейн спрятался в кладовой одного из домов, сделал четыре шага против часовой стрелки и оказался над серым туманом, сев на место «Шута». Он тут же притянул к себе «Скипетр Морского Бога» и, используя «свечение молитвы» от «Победителя», расширил зону наблюдения, чтобы следить за ситуацией в целевом районе. В то же время в другую руку Клейн взял листок бумаги с кровью «Адмирала Болезни» Трейси.

Имея такой медиум и примерно определенную область, Клейн с помощью «истинного зрения» довольно быстро нашел уже невидимую «Белую Ведьму» Катарину.

Черноволосая, голубоглазая, изящная и красивая женщина в белоснежном одеянии, словно невесомое перышко, тихо парила по улицам и переулкам. Проходившие мимо патрульные полицейские, даже глядя в ее сторону, не могли ее заметить. Если бы не помощь серого тумана, Клейн смог бы обнаружить невидимость такого уровня только с помощью «нитей духовного тела».

Вздохнув, Клейн терпеливо ждал появления злого духа «Красного Ангела»