— А мы вас ждали. Город ведь небольшой, и все друг о друге знают. Тем более Веля один из немногих таких красавчиков в наших Палестинах. Местный народ больше держит дворняг или йориков, — вещала Татьяна, проводя меня за дом. — Вот наше хозяйство. Муж с товарищами сделали двойные вольеры. Животные могут погулять снаружи, так как простора хватает, а за перегородкой тепло. Здесь у нас собачки, а далее кошечки. Но последних мало, их обычно быстро разбирает. А породистых пёсиков я отвожу в приют Межецка, за сто двадцать километров отсюда. Там город большой и есть возможность пристроить несчастное животное.

Конструкция для содержания собак действительно основательная и просторная. Татьяна использовала под неё часть немалого участка, расположенного за домом. Постояльцев приюта оказалось немного. Первой нас встретила забавная дворняга явно с овчаркиными генами. Она приветствовала людей лаем и крутящимся, как пропеллер, хвостом. Далее располагался чёрный лохматый пёс, также встретивший нас с нотками позитива. А вот потом…

Дядькиным псом оказался здоровенный питбуль коричневого окраса с белой грудью и голубыми глазами. Ранее это действительно был красавчик, как говорила Татьяна. Только сейчас собака напоминала собственную тень. И дело не в выпирающих рёбрах или потускневшей шерсти. Всё внимание поглощал взгляд, наполненный вселенской печалью. Сложно его выдержать, не отвернувшись. Сердце буквально сжалось от столь тягостного зрелища. У меня не было собаки с детства. После армии приходилось часто ездить в командировки, поэтому не завёл. Затем угораздило сначала жениться на кошатнице, а потом на ненавистнице животных, прикрывающейся аллергией на шерсть.

Мне прекрасно известно, как умеют любить и насколько преданы собаки. Здесь, похоже, безвыходное положение. Сначала умер дядя, а потом пёсик лишился и доброй бабушки, забравшей его к себе. Жуть. Судя по всему, Веллер давно не ест, что подтвердила Татьяна:

— Семь дней как отказался от пищи. Недавно перестал пить воду. Видно, почуял, что Елене Никитичне совсем плохо и она отходит. Собаки — они таки, сердцем слышат, — всхлипнула хозяйка приюта, достав из кармана платочек. — Честно, не знаю, что делать. Мы будем за Велей ухаживать, но…

Понятно. Здесь не ВИП-клиника, где могут перевести собаку на внутривенное питание, а потом ею займутся лучшие ветеринары. Татьяна с её командой и так заслуживает низкого поклона. Сомневаюсь, что в депрессивном городке много людей, способных жертвовать крупные суммы на животных. Это вам не лопающаяся от жира Москва. Надо будет дать женщине денег на благое дело. Или кормов купить, если откажется.

А собакен, скорее всего, отбегался. Жалко, красивый ведь пёс.

— Старший, разрешит младшему договориться со зверем? Не жилец. Тоскует и уже умер душой, хотя жив телом. Сильный, но добрый.

Я чуть не вздрогнул, когда сущность снова напомнила о себе. Хозяйка приюта продолжила наблюдать за собакой и вроде ушла в себя.

— Договор будет соблюдён. Младший не может причинить вред, действуя без разрешения старшего, только защищать и помогать, — будто почувствовав мои сомнения, произнесло существо.

Дожили, большой говорящий орех, а ранее гусеница, просит у меня разрешения вселиться в питбуля. Надо проверить мозги по приезде домой. Вопрос, чего делать сейчас? Ладно, рискнём ещё раз.

— Действуй, гусеница. У тебя есть пять минут, — мысленно произношу чужаку и обращаюсь к Татьяне: — Может, попробовать дать Веллеру любимый корм? Мне его передала соседка. Говорит, пёс был от него без ума.

Мадам очнулась и непонимающе посмотрела не меня. Она по-настоящему переживает, вон глаза на мокром месте. Наконец её взгляд приобрёл осмысленность, а улыбка получилась с оттенком ироничности:

— Давайте. Хотя мы испробовали множество способов. Поверьте, я не профессиональный ветеринар, но всю жизнь занимаюсь животными. Правда, собак сейчас не держу. Это неправильно, когда одна бегает по двору, а остальные наблюдают из вольера. Зато котов у меня аж четверо, — зачем-то добавила Татьяна.

Уговаривать меня не нужно. Достаю из пакета корм и передаю женщине. Питбуль, может, полуживой, но я не рискну лезть в клетку. Поняв мои опасения, толстушка снова улыбнулась, взяв упаковку. Когда она зашла в вольер и начала насыпать корм, якобы безучастный пёс дёрнулся, удивив хозяйку. Та сделала шаг в сторону и стала неверяще наблюдать за трансформацией почти покойника.

— Он согласился и ушёл. Теперь я зверь, — слова пришельца заставили меня напрячься. — Хочу есть! Много. И пить — ещё больше.

Тело собаки несколько раз дёрнулось, будто от удара током, а затем на некоторое время замерло. Татьяна, не заметившая изменения во взгляде питбуля, было ринулась ему помочь, но быстро остановилась и снова отступила. Собака начала двигаться и подползла к чашке, начав жадно пожирать корм. Хруст стоял такой, аж страшно.

Быстро умяв небольшую порцию, пёс синими глазами впился в оторопевшую хозяйку приюта, явно требуя добавку.

— Ещё есть. Много.

— Хватит для начала. После голодухи нельзя, повредишь желудок.

— Могу съесть свой нынешний вес, — возразило чудище, вернее, уже собака.

— Напугаем хорошего человека. Она и так в шоке. Выпей лучше воды и поедем, раз такое дело.

Уговаривать Веллера не пришлось. Он тут же принялся шумно лакать из соседней чашки. Вода закончилась, и пёс снова уставился на продолжавшую изображать столб Татьяну.

Наконец женщина пришла в себя и шумно выдохнула, выпустив клуб пара, как после хорошей затяжки. На улице всё-таки мороз.

— Удивительно! Никогда не видела ничего подобного, — снова улыбнулась Татьяна и добавила: — Если Веля сейчас встанет, то впору верить в чудо.

Собакен, вернее, сидящее в нём существо не заставило долго ждать. С третьей попытки питбуль поднялся на ноги, явив миру выпирающие рёбра. Вселенец явно разбирался с моторикой нового тела, потому что пытался сделать шаг, но у него не получалось. В итоге он рухнул на доски пола.

— Ой! Нельзя так сразу двигаться, — женщина засуетилась вокруг пса, пытаясь вернуть его на лежак.

Но почуявший волю Веллер двинулся в сторону выхода ползком, с трудом преодолевая слабость. Уж радостный всхлип хозяйки показал, что она с трудом верит в происходящее чудо.

— Еда! Много! Быстро выздоровею, — произнесло существо.

* * *

— Валерий, вы уверены? Это может быть всплеском, за которым последует упадок или что похуже, — продолжала уговаривать меня толстушка, помогая закрыть клетку для перевозки.

Разговор длился уже минут десять. За это время мы перетащили пса в дом, положив его в прихожей. Татьяна немного покопалась в кладовке, где нашла большую клетку. Заодно сунула мне какое-то лекарство, вроде укрепляющее. Затем состоялась ещё одна попытка оставить пса на пару дней или