Но девочка была непреклонна.

— У нас кашрут, нам нельзя. Пойдём, Нюта!

И увела брата обратно в шалаш.

И что, позвольте спросить, нам с ними делать?

— Ладно, раки — это баловство, — деловито решил Гнатка, вытирая руки о штаны. — Нам рыбы надо наловить. Много. Чтоб и сейчас поесть было что, и на вечер запастись.

Идея была замечательной. Днепр рядом, места рыбные — чего еще надо? Мы отошли к ближайшим зарослям ивы, споро наломали пуки гибких ивовых прутов.

— Ну что, Лёнька, будем «морды» плести! — произнёс Игнат, и принялся за дело. Действуя очень споро и умело, он срубил несколько веток потолще, согнул их кольцами, а потом стал ловко оплетать эти кольца самыми тонкими прутьями, образуя конусообразную ловушку.

— Это ты что такое мастрячишь? — не удержался я от вопроса.

— Ты что, Лёнь, совсем уже? Иль тебя как лошадью приложило, так ты совсем уморяхнулся? Ловушка это, «мережа», ну или «морда» еще называется, — объяснил он, с недоумением глядя на меня. — Рыба туда заходит, а назад выйти не может. Хитрая штука!

Я попробовал помочь ему, но руки, привыкшие к клавиатуре и паяльнику, а не к плетению из прутьев, слушались плохо.

— Что-то толку с тебя как с козла молока! — наконец резюмировал приятель. — Иди лучше червяков накопай и камни найди.

— Какие камни?

— Ну, ты даешь! Да с тобой надобно разговаривать, хорошенько накушавшись гороху! Камни, в «мережи» положить, чтобы их на дно утащило! А то они плавать будут!

— А-а-а!

— Вот тебе и «а-а-а», голова садовая!

— Ладно, не лайся. Где камни тут искать?

— В протоке пошукай, всегда там были, — махнув куда-то в сторону, небрежно кинул приятель.

Действительно, пройдя несколько десятков шагов вдоль берега, я наткнулся на запруженный ручеек. Место, где вода выбивалась из запруды, было размыто, и тут виднелась пара полускрытых прибрежным песком голышей. Разувшись, я залез босиком в еще холодную днепровскую воду и, шлепая по воде, побродил у протоки, нащупав босыми ступнями несколько камушков. Осталось лишь собрать их и вернуться к шалашу.

Тем временем Гнатка соорудил три рыбных ловушки. Нашли несколько крепких палок, заострили их концы и вбили в дно реки недалеко от берега, в густых камышах, привязав к ним эти самые «морды». В одну в качестве приманки положили червяков, в две другие — остатки раковых панцирей.

— Теперь ждать надо, — сказал Гнатка. — А пока давай удочки смастрячим.

Впрочем, тут дело оказалось не столь простым, как можно было бы подумать. С удилищами все было несложно: их получили, сломив три достаточно толстых ракитины. Сложнее оказалось с леской.

— Можете выдернуть нитку из моего платья! — вдруг предложила Дора. — А крючок можно сделать из английской булавки! У меня их несколько.

Вскоре мы закинули удочки. Крупная рыба на такую снасть не пошла. Однако рыбная мелочь вполне охотно клевала на мелких красноватых червячков. Вскоре внутри похищенного у Гнаткиной мамани ведра трепыхалось два окуня и с полдюжины плотвичек и красноперок.

Вдруг кусты ракитника зашумели и, поблескивая в лучах солнца стеклами очков, появился донельзя довольный Костик.

— А ну, дивитеся, чего я утырил! Вот, держи!

И царственным жестом бросил нам под ноги… дохлого петуха. За ним из карманов Коськиных штанов появились пара луковиц и небольшой кулёк с солью.

— Ух! Насилу споймав! — Коська был явно доволен собой — Соседский дурень к нам во двор заскочил, а я его — раз палкой! Раз, раз! Теперь у нас жаркое будет! Соседка, конечно, лаяться прибежит, ну а что он на наш двор все шастает? Неча!

— Напорят тебя! — скептически заметил Гнатик.

— Это да. Батька по головке за такое не погладит. Ну да ладно, голод не тетка!

Птица была капитальным подспорьем. Гордый своей удачей Костик тут же взялся за ощипывание трофея.

— Не так! — остановил его неумелые попытки Гнатка. — Его сначала кипятком обдать надо, тогда перья легче пойдут. А потом опалить над огнем, чтобы пушок мелкий убрать. Я видел, как мамка делала.

— И часто вы кур едите? Да вы куркули! — удивился Костик.

Пришлось снова раскочегарить погасший было костер под обрывом и кипятить воду в ведре. Затем Гнатка ловко ощипал петуха, оставив лишь маленький пух, который мы опалили над огнем. Выпотрошил он его тоже сам, умело и быстро, как заправский повар. Внутренности пустили на насадку для рыбы.

Очищенную тушку мы посадили на ровную палку, найденную на берегу, и установили рогатки возле костра, соорудив подобное вертела. Вскоре по плавням потянулся умопомрачительный запах жареного мяса. Мы с Костиком и Гнаткой с нетерпением следили, как кожа петуха румянится, старательно следя, чтобы мясо не обуглилось.

— Ну что, готово? — нетерпеливо спросил Гнашка, когда петух основательно прожарился.

Разломили горячую птицу на части. Мы с ребятами набросились на еду, обжигая пальцы и жадно обглаживая кости. Петух оказался жестким, как подметка, но все-таки это было первое настоящее мясо за последние дни. Предложили куски и детям. Дора и Нюся посмотрели на жареную птицу, потом друг на друга, и тихо отказались, отрицательно качая головами. Мы тогда не стали допытываться, уговаривать, чтобы они просто попробовали. Может им нельзя такой грубой еды или еще не отошли от вчерашнего ужаса.

— Ладно, петух — хорошо, но на всех не хватит, да и сосед потом искать будет, — рассудительно сказал Костик, вытирая жирные руки о траву. — Надо рыбой заниматься всерьез.

Пока ели, передохнули от трудов, поэтому и рассиживаться не стали. Снова взялись за дело. Проверили установленные морды — улов был, но небольшой. Решили изготовить еще несколько ловушек по методу Гнатки, который, видимо, оказался нашим главным «интендантом» и знатоком выживания. Пока мы плели новые морды из ивовых прутов, Гнашка решил попробовать поймать крупную рыбу.

— Тут в яме под корягами точно что-то большое сидит, — заявил он. — Надо донку поставить.

Он достал из кармана моток крепкой бечевки, привязал большой самодельный крюк из гвоздя, насадил на него одну из пойманных ранее мелких плотвичек, прицепил камень в качестве грузила и забросил снасть в самый глубокий омут. Конец бечевы привязал к воткнутой в берег ясеневой палке.