Судя по звукам, срывающимся с губ, ему пошли бы очки под длинные седые волосы. Но этот современный учёный предпочитал лазерную коррекцию зрения с легко доступным современному потребителю стопроцентным зрением.

Учёный предпочитал краску для волос под брюнета и короткую стрижку. Не было видно и залысины. Что подтолкнуло меня к простому выводу — пересадка волос.

Был Невельской так же гладко выбрит, словно не желая мириться даже со щетиной, а не то, что какими-то возрастными изменениями в своем теле. И по состоянию здоровья академик выглядел на мои тридцать пять, тогда как я по самочувствию больше походил на его почти шестьдесят.

Выходило, что Невельской следил за собой больше, чем рано толстеющий журналист и большинство умников и служивых столоначальников вокруг техно-блока.

Добровольский возник рядом, посмотрел испепеляющим взглядом, поднял большие мощные руки и похлопал, привлекая внимание собравшихся:

— Дамы и господа, прошу всех занять свои места. Мы начинаем.

Учитывая, что все давно сидели за столом, пожелание адресовалось лично мне. Кивнув, я проследовал к положенному месту. Вновь оглядев Невельского с ног до головы, понял, что рад оказаться рядом с живой легендой.

Жизнь вернула великого учёного на малую родину в Новосибирск, наградив тёплым местом руководителя самого интересного за всю его жизнь проекта, тесно связанного с хобби, на котором академик и сделал себе имя.

В чём заключалась его разработка конкретно?

Людям нравилось, что умные приложения при помощи искусственного интеллекта избавили пользователей от многих повседневных задач, вроде оплаты счетов, постановок на учёт в различных инстанциях и созданий заявлений по запросу. Но ещё больше понравилось, когда для решения текущих задач больше не требовалось углубляться в детали процесса. За потребителей всё это теперь делали приложения с юридическим доступом представительства. Они рассчитывали и решали всё от персональных данных и уровня дохода, до юридических тонкостей и налоговых маневров. За скромную плату, разумеется.

Но Невельской не оставил в беде и людей с низким доходом. Кто не хотел платить — смотрел рекламу.

Особенно приложения Невельского пришлись по душе предыдущим поколениям, ограничивающим всё общение с компьютером «глубокими размышлениями» в социальных сетях.

Выходило, что те, кто не хотел обучаться возможностям использования компьютеров, желали достигать с его помощью определённых целей. И Игорь Данилович оказался первым, кто убрал это противоречие.

Молодежи приложения нравились тем, что позволяли не «заморачиваться над проблемой», а поручить её ИИ, выставив галочку. В восторге были даже контролирующие государственные органы. Ведь приложения избавляли от многомиллионных убытков человеческого фактора, сокращали коррупцию и убирали противоречия в законодательно-исполнительной сфере. Что выбило стул из-под многих людей в юриспруденции, судебной и исполнительной власти.

Радовались и правительственные организации. Бюрократия сокращалась, бюджет пополнялся отчислениями. Благосостояние народа росло. И «верхи», и «низы» благосклонно смотрели на деятельность академика Невельского.

Единственными врагами на пути к достижению цели у академика были хакеры. Что подтолкнуло его выкупить и доработать отечественные антивирусные лаборатории. Бой был лютым. Но победа почти мгновенной.

И тут я понял, что произошло это не без участия «Ноосферы». Выходило, что искусственный интеллект академика по жизни шёл рядом с ним, помогая во всех проектах. Они делали друг для друга всё, чтобы помогать и развиваться.

В связи с повышенным уровня безопасности в интернете, хакеры вымирали как класс. Без консолидации этого техно-сообщества за пределами виртуальных тусовок, рядовой хакер в связи со свободным распространением доработанного антивирусника больше оказался не в силах взламывать системы, которые обслуживал гений Невельского.

ИИ создавал новую защиту серверам, ещё в процессе взлома обновляя их код и обнаруживая взломщика, к которому с завидной скоростью выезжали спецслужбы.

Тюрьмы наполнялись. Сроки за кибер-преступления росли. И хакеры с «пиратами» быстро поняли, что лучше легальный контент и официальная работа на те же структуры, чем лимитированная пайка и прогулки по расписанию.

Я вздохнул, анализируя.

Приходило понимание, что над проблемой совершенствования искусственного интеллекта Невельской работает всю сознательную жизнь. А его рабочий путь был на зависть многим, долгим и плодотворным.

На долгом жизненном пути за свои шестьдесят лет ему довелось немало поработать математиком-программистом в Силиконовой Долине в конце «девяностых», физиком-инженером в массовых проектах Сколково в «нулевых», и поучаствовать во многих других институтах за рубежом в «десятых» и начале «двадцатых».

Но все эти проекты были лишь побочным участием. Все это время он, как оказалось, шёл к одной лишь цели — обучать свой ИИ.

Он делал «Ноосферу» умнее. Скромный техно-гений, словно стараясь объять невозможное, занимался химией, физикой, генетикой, коммуникациями и изучением космоса, но по большей части тяготел к развитию софта и приложений на базе ИИ. Последнее и дало ему немалый доход.

От работодателей Невельской давно не зависел. Он знал себе цену и прекрасно понимал, что финансирование нового правительства зависит от результатов, а не слов. В противном случае, он мог даже успешно игнорировать финансирование, включив в процесс свои собственные финансовые накопления. А всего то и требовалось, что предложить пользователям перестать решать свои вопросы самостоятельно… и доверить это машинам.

Автоматизация жизни оказалась популярнее продажи сырья!

Мероприятие началось. Степенный, уверенный в себе руководитель, начал говорить тихо и спокойно.

Этот момент засел в голову, пройдясь мурашками по коже. Там за стенами срединный город большой страны жил неспешной размеренной жизнью. Он понятия не имея, что в одном из многочисленных зданий НИИ в Академгородке в этот день отметилась особая веха в истории.

Здесь это зависело от одного человека и двенадцати учёных, которые как апостолы, шли за своим техно-богом на земле.

Не слушая вступление о благодарностях, я присмотрелся к лицам из окружения. Проект «Ноосфера» приковал внимание научного сообщества и последней правительственной комиссии. Люди слушали, отложив и отключив гаджеты. Это касалось не только учёных и инвесторов. Даже не последние люди из Кремля замерли, внимая словам ведущего автора проекта. Производственные и сырьевые статьи бюджета почти перестали пополнять казну, и приходилось вникать в новые технологии, «держать нос по ветру».

Я ощущал себя бездушной пишущей машинкой. Каждое слово академика мне приходилось записывать стенограммой, по старинке. Разве что набивая слова на ноутбуке, а не выстукивая на ней, или что ещё хуже — записывая от руки. Ибо почерк у всего моего поколения был ужасным.

Тыкать в кнопки мы научились быстрее, чем выводить каракули от руки. Школы не привили нам каллиграфию, предпочитая распределить часы между программированием и основой гуманизма.

Что же касалось возможных микрофонов и приёмно-передающих устройств в помещении — то я не видел, чтобы