Кого именно боялся его отец, Фаррел так и не узнал. По мере того, как мальчик рос и узнавал все больше и больше о внешнем мире из книг и видеозаписей — узнавал о городах, толпах людей, космопортах и кораблях, которые летали даже на Марс и Венеру — он все настойчивее добивался от отца ответа на этот вопрос.

— Ты нарушил закон? — спросил он однажды. — Мы из-за этого должны прожить здесь всю свою жизнь?

Джон Бэйрд печально посмотрел на него.

— Я не нарушал закон. Дело не в этом.

— Тогда в чем?

— Послушай, Фаррел. Мы уедем отсюда, когда станет безопасно. Но пока опасность не миновала. Если станет известно, где я, это будет означать смерть.

— Твою?

— Смерть многих, я думаю… — Джон задумался, потом добавил: — Забудь об этом, Фаррел. Еще на год. А потом — мы уедем.

Еще один год? Бэйрд-младший не стал тогда спорить. Но будет ли у них этот год? Тот разговор состоялся всего несколько недель назад, а теперь он был здесь, на вершине хребта, глядел вниз, в знакомую скалистую долину.

И самолет был там. Он стоял на длинном «языке» базальта, в тысяче ярдов от дома. И больше вокруг никого и ничего не было.

Взгляд Фаррела лихорадочно метнулся к дому, и он начал стремительный скользящий спуск в долину по верхнему снежному склону. Никто, кроме него, даже не увидел бы этот дом, настолько искусно тот был вписан в серый скалистый фон. Джон Бэйрд хорошо разбирался в строительстве, и когда много лет назад он прилетел сюда с маленьким сыном на тяжелом квадрокоптере, то сумел разобрать этот аппарат и использовал его для сооружения укрытия и получения энергии.

Продолговатый цементный дом с плоской крышей был серовато-белого цвета, бугристый и шероховатый, а его окна были так искусно замаскированы сверху, что дом казался не более чем огромным валуном, оставшимся на старой морене. Не было вообще ничего, что могло бы выдать его пролетающим над ним летчикам. Из дома никогда не шел дым, потому что тепловая установка реактора делала огонь ненужным, рядом с ним не раскапывался снег и не обрабатывалась почва, потому что все необходимые для жизни растения росли внутри, в гидропонных резервуарах. Никто и никогда не смог бы найти это жилище.

И все же его нашли. Самолет, мягко поблескивавший в лучах бледного солнца, был немым свидетельством этого.

Бэйрд-младший покинул покрытую снегом землю и отчаянно бросился дальше, по нижней, каменной части склона, к дому. В сотне футов от укрытия он остановился.

Вместо двери перед ним зияла широкая дыра, выжженная выстрелом из бластера, а с дверного косяка свисали почерневшие обломки двери. Не было слышно ни звука, не было заметно никакого движения.

Фаррел шагнул вперед — и у него вырвался крик горя и ярости. Он увидел через дыру знакомую комнату и Джона Бэйрда, лежащего на полу с черной, обгоревшей раной в боку.

Над ним склонился мужчина в темном костюме. Услышав крик, он повернулся к Фаррелу — его жесткое, каменное лицо было испуганным и враждебным. Юноша бросился вперед, в выжженный дверной проем.

— Я разберусь с ним, Вейл, — услышал он за спиной еще чей-то голос.

Свистящий удар пришелся младшему Бэйрду по затылку. Он попытался повернуться, но его уже охватывала обжигающая чернота.

Чернота. Боль. И больше ничего.

Затем чувствительность начала понемногу возвращаться, но он продолжал лежать, уткнувшись лицом в холодный пол.

Послышался звук шагов. Тяжелых шагов, которые прошли мимо него, потом, через мгновение, вернулись, а затем снова прошли в ту же сторону.

— Поторопись, — сказал чей-то голос.

ФАРРЕЛА СНОВА ЗАТЯНУЛО в горячую тьму, но на этот раз он смутно пытался бороться с ней, вынырнуть из беспамятства, не поддаться ему. И снова его сознание уцепилось за грань реальности. Он опять услышал шаги — теперь незнакомцы ходили туда-сюда быстрее.

— Здесь все до последнего клочка бумаги, — произнес один из них.

— Я заведу самолет, — ответил второй. — А ты сними предохранитель с реактора. И скорее! Ты же не хочешь оказаться поблизости, когда тут все взлетит на воздух!

Шаги снова ускорились и затихли вдали. Темнота еще раз попыталась утащить Бэйрда в беспамятство, и он опять принялся изо всех сил бороться с ней. Он должен был пошевелиться. Должен был поднять голову, открыть глаза и увидеть людей, которым принадлежали эти голоса.

Но он не мог. Он лишь смутно понимал, что должно сейчас произойти. Очень скоро они с отцом погибнут… Он напрягся, стараясь заставить свои руки и ноги работать, но они оставались неподвижными.

Тем не менее, его ощущения несколько прояснились. Он в последний раз услышал шаги, удаляющиеся из дома, а затем урчащий гул взлетающего самолета. Теперь в доме царила тишина. И смерть. Смерть, которая с каждой минутой накапливалась в реакторе.

Фаррел снова попытался пошевелить руками, и они, наконец, повиновались команде его мозга. Но его пальцы словно одеревенели. Локти дрожали, но он заставил себя принять сидячее положение. А потом открыл глаза и сквозь красное пятно боли увидел лежащего у стены отца. В комнате было очень холодно. Антарктический мороз захватил ее.

Пошатываясь, молодой человек поднялся на ноги. Его слабеющий мозг был сосредоточен на одной мысли. Реактор. Он снят с предохранителя. И это означало очень скорое уничтожение всего вокруг, если только…

Фаррел, как пьяный, прошел по дому к реакторной, машинально отметив по пути, что в комнатах царил хаос. В них все перевернули вверх дном, пока он лежал без сознания. Каждая книга, каждый клочок бумаги с записями, написанными от руки или распечатанными, были изъяты. Только бумаги, ничего больше.

Бэйрд-младший ворвался в комнату, где находился маленький, заключенный в бетон атомный реактор — единственная вещь, благодаря которой их жизнь здесь, в полярном холоде, вообще была возможна. Одного взгляда на него было достаточно.

Основные стержни управления были полностью выдернуты, погнуты и сломаны. Циферблаты показывали, что уровень нейтронного излучения уже сильно вырос и подходил к красной черте. Стрелки ползли к ней все быстрее.

Бэйрд прикинул, что у него есть всего несколько минут, прежде чем растущее излучение станет слишком сильным для защитного экрана. Еще через минут пять-шесть температура в реакторе должна была подняться до десяти тысяч градусов, что привело бы к смертельному взрыву. И остановить запущенный реактор было уже невозможно. Теперь это была бомба замедленного действия, отсчитывающая секунды до гибели.

Фаррел развернулся и нетвердой походкой побежал через дом обратно. В голове у него