— Пожалуйста, звук тоже.

— Робот, включить звук, — распорядилась Миранда, — только потише.

Где-то за спиной Кэтрин пролетела, ухая, сова, а справа разошелся трелями соловей. Она опустилась в мягкое кресло, ловя последние моменты уходящей от нее цивилизации.

— Итак, Кэти, — Миранда взяла электронный блокнот, — по правилам я должна объяснить: тебе необходимо пройти психологическое тестирование, которое помогает сортировать осужденных перед отправкой в Девонский период. Сначала я задам несколько вопросов. Твой приговор десять лет относительного лишения свободы, верно?

— Да, верно.

— Ты понимаешь, что на базе в прошлом вас будет только четверо?

— Да, понимаю.

— У всех вас будет один срок относительного лишения свободы, в вашем случае — десять лет. Ты переместишься с ними в прошлое и также с ними вернешься назад.

— Да, Миранда, я знаю.

— У тебя есть навыки приготовления пищи?

— Нет.

— У тебя есть опыт лечения людей?

— Нет.

— Ты когда-нибудь держала в руках бумагу? — Вы имеете в виду настоящую целлюлозу?

— Да, настоящую бумагу.

— Нет, видела только в музеях — в виде книг.

— На базе будет теплица со съедобными растениями и аквариум со съедобными рыбами. Ты знаешь, как за ними ухаживать?

Кэтрин отрицательно мотнула рыжей головой.

— Ты когда-нибудь ела натуральную еду?

— Нет, это дорого, мы с мамой могли себе позволить только синтетическую, из принтера.

— Не волнуйся, переход от синтетической еды на натуральную не несет вреда здоровью. Чтобы приготовить натуральную еду на базе, нужно воспользоваться огнем. Ты сможешь развести огонь?

— Наверное, — Кэтрин неопределенно пожала плечами.

— Ты знаешь, что для этого нужно?

— Я читала, что раньше люди для разведения огня брали спички, зажигалку, бумагу, сухие ветки или сухую траву.

— А если нет зажигалки или спичек?

— Это невозможно.

— А если я скажу, что возможно…

— Я вам не верю, это шутка, — Кэтрин улыбнулась.

Миранда улыбнулась в ответ:

— Ты смеешься, а без зажигалки и спичек развести огонь можно, я не шучу.

— Но как?

— В краткой памятке, которую ты получишь после тестирования, будет информация обо всех неожиданных ситуациях. Не волнуйся, ты не первая на базе и не последняя. Как ты собираешься проводить там свободное время? — продолжила опрос Миранда.

— Буду читать.

— Все десять лет посвятишь чтению?

— А что там еще делать?

— Полагаю, бытовых проблем будет много: нужно самим добывать еду, готовить ее, мыть посуду, стирать одежду. Роботов там не будет.

— Разве это сложно?

— Кому как, — ухмыльнулась Миранда. — Если ты, допустим, пошла за едой к океану с другим осужденным, вдруг накатила волна и его стало уносить в море.

Что ты будешь делать?

— Попытаюсь его спасти.

— Ты умеешь плавать?

— Умею, но плохо.

— А если ты плохо плаваешь, зачем тебе его спасать?

Кэтрин удивленно вскинула брови:

— Он же человек и имеет право жить, я должна дать ему шанс.

Миранда внимательно посмотрела на нее, что-то отметила в своем электронном блокноте.

— Ответ неверный, тебе следует остаться на берегу. Осужденные должны всегда помнить — океан Девонского периода опасен хищниками. Если погибнете вы оба, поставите под угрозу жизнь остальных осужденных. Научные исследования показали, что оптимальный уровень выживаемости на базе-колонии — не менее четырех человек.

— Как бы поступили вы? — спросила Кэтрин.

— А я поступила как ты, — лицо Миранды помрачнело. — Огромный Дунклеостей[4] заглотил моего товарища в считанные секунды. Я еле успела выскочить из воды.

— Но ведь в Девоне бывают только Инженеры Временных кораблей и осужденные.

— На кого я больше похожа? — усмехнулась Миранда.

У Кэтрин от удивления округлились глаза:

— Вы бывшая преступница?

— Скажем так: я бывшая осужденная.

— За что вас туда отправили?

— Я в прошлом врач-хирург. Мой пациент умер на операционном столе, а меня обвинили в его смерти.

Кэтрин не могла поверить, все хирургические вмешательства уже давно проводили роботы. Она посмотрела на Миранду. Всегда милая и сдержанная, сейчас она предстала перед ней настоящая: решительный врач-хирург с несгибаемой волей, наверное, такие спасали жизни людей в военных конфликтах прошлого.

— А что делали в этот момент роботы? — недоумевала Кэтрин. — Они же выполняют почти все операции.

— В том-то и дело, что почти все, — Миранда поднялась и нервно зашагала по комнате. — Когда робот понимает, что пациент не жилец, он прекращает все медицинские манипуляции. Но мне хотелось дать шанс этому человеку, была возможность спасти его. Я отключила робота, взяла ответственность за жизнь пациента на себя и принялась доделывать операцию. Больной, к сожалению, умер.

— Но вас должны были наградить! Вы же дали ему шанс! — воскликнула Кэтрин.

— Да, в том случае, — голос Миранды дрогнул, — если бы он остался жив.

—Получается, что вас бы не осудили, если бы вы просто стояли и смотрели на то, как человек умирает? Но это несправедливо! — глаза Кэтрин блеснули от гнева.

— Успокойся, Кэтрин, везде нужно видеть положительные моменты, — Миранда натянуто улыбнулась. — Зато я переучилась на психолога и работаю с вами. Меня в предварительной тюрьме очень ценят. Таких специалистов, которые тестируют тех, кем побывали когда-то сами, единицы.

Кэтрин замолчала, погружаясь в слова Миранды. Глядя на ее спокойное лицо, она пыталась найти отголоски тех событий, но невозмутимый взгляд психолога перекрыл все доступы к ее душе. Лишь тяжелый вздох, который Миранда с трудом подавила, выдал ее. Кэтрин сделала вид, что не заметила его, и тихо спросила:

— Сколько вы были в Девоне?

— Четыре года.

— Ну и как там?

Миранда на миг задумалась и загадочно улыбнулась:

— Все как один задают этот вопрос. Нормально. Жить можно. Натуральная еда очень вкусная и бесплатная. Только в океане не плавай, а то сама станешь едой. И собирайте моллюсков после приличного отлива. Помни, океан очень опасен!

Миранда подошла к Кэтрин, сняла с нее наручники.

— Теперь мы просканируем твой мозг. Это исследование и есть сортировка, затем компьютер поможет подобрать людей, которые отправятся с тобой на десять лет в Девонский период.

— Это больно?

— Сканирование или перемещение? — уточнила Миранда.

— Сканирование.

— Ты боишься боли?

— Немного.

— Нет, это