В сумерках вконец обессилевшим людям можно сделать не так много: как раз хватило на чай и зефирки. Аппетит от усталости пропал, подташнивало, словно нахлебались радиации по самые уши. Но академик сказал, что это лишь самовнушение и надо есть, чтобы жить.

Просто мозг, наконец, начал верить, что вокруг невидимая смерть и теперь подозревал её повсюду. Это походило на продвинутые стадии паранойи, что пришла сразу после повторного знакомства с умными камерами. А психотерапевтов вокруг больше не было, чтобы выписать нужный рецепт.

— А как же северный объезд? — напомнил я.

— Здесь ситуация поинтереснее, — признался академик. — Но, чтобы до него добраться, мы должны будем въехать в город, которого уже не существует по факту. Или нам придётся давать крюк, огибая город по лесу. А у нас не вездеход. Сколько, по-вашему, придется срубить деревьев на каждый километр? И как быстро нас настигнет радиационное облако, едва начнёт дуть с города?

Это походило на спор учителя с нерадивым учеником.

— Но зачем мы тогда сюда ехали? — не понял я.

— Чтобы спастись! — развел руками Невельской. — Я не учёл, что проблемы радиации могут схватить нас в клещи так скоро. Возможно, стоило свернуть раньше, но я не помню всех дорог этой местности. Вы разве помните все карты России? Всех направлений и железнодорожных путей? Нет? Так я тоже не компьютер! А сверху теперь не посмотреть, не проверить.

Покачал головой. Какие там карты? Я и Новосибирск покидал редко. Все карты давно на гаджетах, люди перестали доверять бумаге.

Да ни один гаджет теперь не включится без связи. Не активирует учетку. А, значит, и доступа к оффлайн-картам не получить, чтобы рассмотреть всё «сверху». Без учетной записи в прошлом мире давно нельзя было и шагу ступить. Проклятая политика идентификации личности была повсюду. Это вышло нам боком.

Академик протянул палочку с расплавленной зефиркой. Под конец долгого дня не было ничего лучше. Сидя у костра в новых теплых и сухих зимних костюмах я наслаждался этой сладостью, пытаясь в кой-то веки не спешить и ощутить вкус и послевкусие продукта.

Это было сложно — научиться жевать медленно, и тут же не глотать. Сложно, учитывая, что всю прошлую жизнь запихивал в себя еду не глядя, на ходу, мало уделяя времени правильному процессу питания. Желудок, мол, сам разберётся. А если нет — таблетки помогут.

А тут ощущения обострились. И половина из них ни к черту. Зачем мы заменили подсолнечное масло пальмовым маслом? Для прибыли компаний и сокращения расходов производителя, это понятно. Но почему мы как потребители это позволили? Зачем проголосовали рублем за понижение качества пищи?

Тогда некогда было подумать. Иллюзия выбора. Хочешь — покупай. Хочешь — нет. Скорости, скорости, скорости, за которыми забыли, зачем существуем. Но сейчас можно думать над чем угодно. Спешить уже некуда. Остаётся лишь анализировать прошлый опыт. И понимать, как сильно мы были не правы.

— Единственное, что я помню совершенно верно, это то, что дорога на север выведет нас к реке Ангаре, — брякнул академик.

Наверняка он последние годы ел только самые лучшие в мире зефирки. Но где их теперь взять? Вот и миллиардер рядом со мной ел то, что было, а не то, что мог себе позволить. Апокалипсис уровнял всех в праве на выживание. И судя по увиденному за день, эта уравниловка на днях должна была пойти в перекос.

— Причём она же выведет нас к самому Байкалу, — продолжил он. — Но до не ещё добраться надо.

— Тогда бросаем автомобиль и идем на север пешком по лесу? — сытый мозг разродился идеями.

— Вы в своем уме, Карлов? — удивился собеседник. — От Красноярска до Лесосибирска, который расположен на Енисее, почти триста километров! Сливается с Ангарой он немного ранее.

— Зачем нам так далеко? — снова заспорил мозг. — Отсюда Енисей совсем поблизости. Красноярск расположен на берегу. Мы можем сделать плот и спуститься вниз по течению, едва обойдём город. А где Ангара сливается с Енисеем, там и встретимся.

— Разумная идея, даже если учесть, что на себе придётся нести полцентнера веса минимального набора продуктов, костюмов и снаряжения, — вздохнул академик и принялся выискивать слабину в ответе. — Но включите серое вещество уже! Енисей — это отныне отравленные воды мёртвой реки, Карлов. Вся радиация Красноярска уже в его водах. Это та же Припять Чернобыля, если помните уроки прошлого, — грустно добавил Невельской. — Наше спасение в Ангаре лишь потому, что она впадает в Енисей, а не выходит из него. Река, берущая начало из Байкала, должна быть чиста, как и прежде. Возле Байкала Ное нечего было уничтожать. Заводы позакрывали милостью правозащитников уже десятилетия как. Всё загрязнение Ангары и Байкала всецело на совести человека. Но загрязнение мусором мы переживем. Главное — избегать южных ветров.

— И как мы туда доберёмся из этой радиационной западни? — вконец устал я даже от горы вопросов, а не то, что от растянутых ответов эрудита.

На многие вопросы он вообще не собирался отвечать, заставляя это, как его… домысливать!

Тоже мне нашёлся учитель последнего дня.

Сначала мне было непонятно, почему костюмы радиационной защиты мы просто полили водой из бутылей и протерли тряпками, чтобы избавить их от радиационной пыли. Но ответ был прост — полный цикл очистки взять было не откуда: ни специальных химических средств, ни высокой температуры поблизости, разве что просто сжечь их в костре. Да и самих новых костюмов в запасе не было.

Потом мне было не понятно, зачем выбивать пыль из сиденья в автомобиле в противогазе и так же оттирать его водой с тряпкой. Но я не спорил. Хоть и делал это, глядя как датчик Гейгера терпеливо молчал. Значит, заражение было не большим. В конце концов, учёному виднее, при какой мере безопасности нам спать в салоне.

А теперь мне было не понятно, что делать дальше. По-моему, даже «план Б» Невельского потерпел поражение.

— Как? — протянул академик и усмехнулся. — Я не знаю. Давайте допивать чаёк и ложиться спать. «Утро вечера мудренее». Помните поговорку?

— Помню, — ответил я, уныло слушая бульканье воды в котелке.

Крепкий чай, кофе или любой другой энергетик вряд ли лишили бы меня сейчас сна. Усталости в теле за день накопилось на неделю.

— Надеюсь, автомобиль достаточно подсушил сиденья включённой печкой, — выдал мозг. — Спать на сыром не придётся.

— Ох, если бы это было нашей главной проблемой, — добавил академик.

Ночевать пришлось