Извивающиеся черви пальцев скользнули по губам, настойчиво пробираясь в рот. Гарик почувствовал, как ему разжимают челюсти. Пальцы скользнули внутрь и принялись старательно ощупывать каждый зуб.

Продолжалось это, должно быть, считанные секунды, но время тянулось, как «Орбит». Наконец существо отпустило его. Голос зашелестел палой листвой.

– Тихие зубы, тихие. Они не кричат. Нужны другие, которые кричат…

Существо шагнуло назад, и в то же мгновение белесые жгуты лопнули. Клубни разлетелись во все стороны, разваливаясь, не успев даже удариться о землю. Скользкие брызги ударили в лицо. А прямо посреди растекающегося по асфальту жуткого месива осталась лежать смятая оранжевая сигаретная пачка. «Галуаз», «Ультра».

Гарик попятился в парадную, споткнулся о ступеньку и схватился за перила. Пальцы задели что-то холодное и склизкое. Гарик отдернул руку, сквозь кожу чувствуя мерзкий запах гниения и сырого крахмала.

Которые кричат? Он замер.

Никотин разрушает зубы. Когда зубику больно он кричит и плачет. Тогда приходят клубни. Честно отдадите?

Он побежал, падая и перепрыгивая через ступеньки. Дверь была открыта. Юля стояла на пороге, скалясь пунцовыми деснами сквозь разодранные в лохмотья щеки. Кровь стекала по шее, бурела пятнами на блузке. Кисло пахло «Галуазом». Медленно Юля протянула Гарику сложенные лодочкой ладони. Меж пальцев на паркет сыпались монеты.