А еще я тоже одинока.

7

ЛАРА

На следующее утро просыпаюсь с приятным волнением, ощущением чего-то важного и, еще не до конца отойдя от сна, лежу и гадаю, что бы это могло быть.

Во-первых, удаленный мысленный контакт Септы, с ощущением которого я просыпаюсь каждое утро, исчез. Это настолько непривычно и удивительно, что, когда доходит до меня, я широко открываю глаза.

Потом что-то шевелится рядом — Чемберлен. Неужели он оставался со мной всю ночь?

И, наконец, слышу какое-то движение за дверью, которая не закрыта, а приоткрыта, как я и просила.

Я улыбаюсь и встаю с кровати. Но когда выхожу из комнаты, то вижу не Шэй, а Ксандера.

— Доброе утро, Лара.

— Привет. — Я пытаюсь незаметно оглядеть комнату. Шэй нигде нет, но ведь она сказала, что будет тут.

— Шэй скоро вернется, если ты ее ищешь; нужно было кое-что сделать. И я подумал, что мы могли бы поговорить.

— Ладно. — И все же я нервничаю, боюсь, что Шэй не вернется. Но потом до меня доходит — ее кот ведь здесь. Я немного расслабляюсь и, когда Ксандер жестом приглашает меня сесть, устраиваюсь рядом с ним.

— О чем ты хочешь поговорить? — спрашиваю я.

— Хочешь, чтобы Шэй жила с тобой?

Воспринимаю этот вопрос с недоверием. Септа имеет обыкновение спрашивать, хочу ли я чего-нибудь, прежде чем сказать, что нет, этого нельзя. Я пожимаю плечами.

— Думаю, да.

— Почему?

Я в замешательстве хмурюсь.

— Не знаю. Она мне нравится. Ей ведь можно остаться, да? И Чемберлену?

— Да, столько, сколько захочешь.

— Но ты не всегда бываешь здесь.

— Нет. Есть и другие общины, которые я должен иногда навещать, и работа, которую нужно делать.

— А когда тебя здесь нет, командует Септа.

— Ясно. И ты считаешь, что она сделает по-своему?

Молчу. Знаю, что так и будет.

— Я обо всем позабочусь. Не волнуйся.

— Ладно.

Мы вместе завтракаем, а потом он говорит, что должен идти. И когда он выходит и удаляется от дома, контроль Септы над моим разумом мало-помалу возвращается.

8

ШЭЙ

День серый, облачный; дождя пока нет, но низко нависшие тяжелые тучи говорят, что будет. Дом Септы освещен тонкими свечами, которые отбрасывают мерцающие тени на стены и притягивают мой взгляд.

— Я всегда предпочитала более мягкий свет, но могу включить лампы, если хочешь.

— Мне все равно, — отвечаю я, но это не совсем правда. С тех пор, как я чуть не сгорела заживо на базе ВВС, мне неуютно рядом с любым открытым огнем.

— Проходи, садись, — говорит она, увлекая меня к стулу перед столом. — Нам надо поговорить о Келли. Она все еще моя пациентка, и я по-прежнему лечу ее. Тебе необходимо помнить об этом и быть с ней крайней осторожной. Она хрупкая. — Аура Септы излучает спокойствие, сочувствие, заботу.

— Если бы ты объяснила, что с ней, от чего ее лечишь, возможно, я могла бы помочь.

— Она твоя сестра, и я ценю твою заботу. Но, вероятно, это вне твоей компетенции.

— Может, все-таки попробуешь объяснить?

Долгая пауза, вздернутая бровь, вздох.

— Тебе известно что-нибудь о раздвоении личности?

— Слышала об этом.

— Существует несколько видов. Келли страдала от этого недуга в мягкой форме много лет, но с вхождением в подростковый возраст положение усугубилось. Ничего необычного здесь нет. Проще говоря, она начинает ассоциировать себя с другими личностями — Лара одна из них и та, которую мы поощряем для ее же блага. Келли, по сути, есть ее истинное «я», и этого она боится больше всего. Время от времени проявляют себя и другие личности.

— Но почему она боится себя? Я не понимаю.

— До тех пор, пока она не наберется смелости посмотреть в лицо этому факту и не расскажет нам, мы не узнаем.

— Но в таком случае, разве не следует нам поощрять ее быть той, кем она на самом деле является, чтобы она встретила свои страхи лицом к лицу и справилась с ними?

— Это не так просто. Ужас настолько ослепляет ее, что она не способна ни думать, ни размышлять. Ей нужно время.

— Если она требует такой заботы, то почему живет одна?

— Она по сути никогда не бывает одна, ни днем, ни ночью. Она постоянно под наблюдением. Например, Ксандер был с ней, когда она проснулась этим утром, как ты знаешь; сейчас он ушел, чтобы заняться другими своими делами, но я поддерживаю контакт с ней даже в эти минуты, когда мы разговариваем. Это важно, Шэй. И жизненно необходимо для ее безопасности и доброго здоровья. Ксандер согласен со мной в этом.

— Наверняка для нее было бы лучше, если бы кто-то постоянно был с ней рядом.

— И этот кто-то — ты? — Она улыбается. — Даже тебе нужно спать. Без постоянного мысленного контроля тебе пришлось бы следить за ней всю ночь — будить ее от ночных кошмаров, которые случаются регулярно. Чем дольше она остается в своем кошмаре, тем тяжелее ей оправиться от него.

— Есть еще что-то, что мне необходимо знать?

— Ты уже знаешь, что ее нельзя называть настоящим именем — Келли. Также избегай любых упоминаний о прошлом, до того, как она попала сюда. Что еще? Она боится замкнутых пространств. Открытого огня. К тому же сильные эмоции могут вызвать приступы вроде того, что ты видела вчера ночью. Вот почему таких эмоций лучше избегать.

— Поэтому ты приглушаешь ее чувства изнутри?

Она вскидывает бровь, в ее ауре оттенок удивления.

— Я чувствовала твое присутствие в ее сознании и знала, что ты делаешь.

— Мое присутствие жизненно необходимо для ее лечения. Не нарушай эту связь между нами, иначе последствия могут быть серьезными.

Ясное, недвусмысленное предупреждение.

Ветер усиливается. Я иду назад через общину, и в моей груди, как и в надвигающейся черной туче, бушуют ярость, тревога и беспокойство.

Контроль и круглосуточное наблюдение — совсем не то, что нужно Келли, то есть Ларе, и мне надо начинать думать о ней именно как о Ларе, иначе я точно запутаюсь. Разве ей не нужен кто-то, с кем можно поговорить, кто-то, кто не указывает ей, что чувствовать и когда? Кто-то, кто не станет оберегать ее, опекать и ограждать?

И кое-что еще во всем этом не дает мне покоя. Рассуждения Септы о разных личностях заставляют вспомнить о другой девочке с той же проблемой — Дженне, которая считала себя Келли. Почему у