Глава 2

Назойливое внимание

Первым порывом было избавиться от пакета, как избавляется от улик серийный убийца: вырыть яму в саду, залить бензином и поджечь. Но вместо этого Тина разрезала намокший хлеб на ломти и подсушила в микроволновке в режиме гриля, корм одинаковыми горками рассыпала по шести мискам – и обессиленно уселась на холодный пол, поджав под себя ноги. Кошки, изголодавшиеся накануне, набросились на угощение с хищным урчанием. Королева, наполовину опустошив свою миску, принялась тягать сухарики по одному – цепляла когтистой лапой, долго гоняла по плитам и только потом лениво, нехотя разгрызала.

«Охотится, – отстранённо подумала Тина. – Или играет. Интересно, а со мной?..»

Доводить эту мысль до логического конца – река, призрак в воде, погасшие фонари, невесомые шаги за спиной, цепочка холодных капель на пороге – не было никакого желания.

Пиджак давил на плечи; футболка пропахла по́том. Когда Королева потёрлась хребтом о колено, а потом вдруг чихнула, Тина словно очнулась. Вскочила на ноги, поставила наконец чайник, грохнула во френч-пресс целые две с половиной ложки кофе и поплескала в лицо водой, в три погибели согнувшись над маленькой раковиной. Глаза горели; веки у отражения в стеклянной дверце были гротескно распухшими, глаза – по-кроличьи красными, а не серо-голубыми.

– И как я на работу пойду, Аманда меня сожрёт вопросами, – пробормотала Тина.

В последний раз она так же выглядела́ наутро после похорон деда, но тогда хотя бы причина была уважительной… Сейчас всё произошедшее ночью казалось просто кошмарным сном.

Внезапно загрохотало требовательно дверное кольцо – массивное, отполированное множеством прикосновений. Лет сто назад его частенько использовали по назначению, конечно, но теперь этот анахронизм предпочитала нормальному электрическому звонку только одна гостья.

– Привет, Уиллоу, – болезненно улыбнулась Тина, приоткрыв дверь. Заставить себя снять страховочную цепочку до конца она так и не смогла, но гордилась уже тем, что не слишком долго пялилась в глазок, прежде чем отодвинуть щеколду. – Уже закончила с газетами?

Девчонка таращилась на неё снизу вверх, сунув руки в карманы: вырвиглазно розовая рубашка, шорты из обрезанных джинсов и кеды; сорок пять килограммов настороженной наглости, обеспокоенного нахальства. Велосипед валялся под кустом пионов.

Вопрос, разумеется, она проигнорировала.

– Ты сегодня не вышла на пробежку.

– Проспала…

Жалкая попытка, воистину.

– Врёшь. Мне снилась река. А кола у тебя есть? Холодная? А поесть что-нибудь? Отец с похмелья, не хочу пока возвращаться, он придирается, ну.

Уиллоу просочилась в дом-с-репутацией напористо и непринуждённо, почти как Королева. До её хвостатого величества не добрала от силы пару баллов, но кошек в этом плане вообще трудно обставить.

– Хлебом пахнет. Печёшь, что ли?

– Сушу. Он… намок.

– А-а, – протянула девчонка понимающе, словно каждый день перед завтраком сушила отсыревший хлеб. – Тогда лучше его нарезать, натереть чесноком – и на противень. Ну, или с перцем, сырным порошком и петрушкой… А ты вообще уже ела?

Тина неопределённо пожала плечами. Уиллоу просияла:

– Ну, я тогда сделаю что-нибудь! А ты пока голову помой.

– Зачем?

Вместо ответа Уиллоу провела рукой от виска к затылку. Тина рефлекторно повторила жест – и нащупала что-то жёсткое. В волосах запуталась плеть высохших речных водорослей, да так сильно, точно ночью её кто-то нарочно вплёл в косу.

– Да, действительно. – Голос прозвучал металлически и тихо, словно принадлежал другому человеку. – Гадость какая. Холодильник в твоём распоряжении, а я сейчас вернусь.

Ванная была занята: в раковине дрыхла пёстрая кошка, судя по настороженно торчащему уху – Альвильда собственной персоной. Её подобрал ещё дед, уже взрослой, с целым выводком котят-хулиганов. Малявок потихоньку пристроили по соседям и знакомым, а Альвильда поселилась у Мэйнардов и положила начало кошачьему разбойничьему отряду. Воды она не боялась совершенно и даже пару раз падала в ванну, когда Тина засыпала с книжкой и не успевала вовремя отгонять питомицу.

– Сгинь, – вздохнула Тина, махнув на неё полотенцем.

Альвильда фыркнула и стекла на пол одной большой пёстрой каплей, подтверждая постулат о жидких кошках.

Ванная была не такой уж большой, особенно если помнить о размерах дома. Однако здесь вполне помещалась не только душевая кабина, но и небольшая ванна, в которой не слишком высокая девушка вполне могла уместиться, согнув колени, и даже старомодный металлический шкафчик со стеклянными дверцами. Окно выходило в сад – хаотичная мозаика из цветного стекла, фиолетового, голубого, зелёного и жёлтого. Оно закрывалось на щеколду, как и дверь, – снаружи не откроешь при всём желании.

Руки у Тины немного тряслись.

«Надо успокоиться. Дома нет никого, кроме Уиллоу и кошек… Всё в порядке».

Она уже почти убедила себя в том, что просто увидела странный сон, когда влезла в кабину и открыла кран. Отрегулировала температуру, встала под душ – и только тогда осознала, что не так.

Вода, которая за все двадцать шесть лет в этом доме ни разу не прогрелась хотя бы до состояния парного молока, стала горячей.

В горле мгновенно пересохло. Сквозь матовый пластик ванная комната была видна смутно – разноцветное окошко, стул со сменной одеждой, полотенца и халат на крючке у двери, зеркало, раковина, домашние туфли… Никого. Даже Альвильда не царапалась снаружи – наверное, обиделась на бесцеремонное обращение.

«Даже если всё не в порядке, делай вид. Делай вид».

Заклинание, которое помогало уживаться в одном помещении с Амандой уже шесть лет, сработало и сейчас. Тина распустила косу, встала под струи воды – какое же блаженство, горячая в кои-то веки – и почти вслепую нашарила на полке флакон с шампунем. Дозатор нехотя выплюнул солидную порцию; пар в кабинке мгновенно пропитался густым сладким ароматом лесных фиалок и горьковато-свежим – ивовой коры.

Тина прекрасно помнила, что её шампунь пах карамельными яблоками.

«Делай вид».

Крепко-крепко зажмурившись – если ты не видишь, то и тебя не видят тоже, наивная детская магия, всегда работает, гарантия сто процентов, – она медленно взбила пену на волосах. Ванная заполнилась шелестом ивовых ветвей, скрипом замшелых дубовых сучьев, мелодичным говором реки, который нельзя перепутать ни с чем. Шорох ткани – полотенце упало или халат?

Тина не открывала глаза.

«Мертвецы могут идти рядом по той же дороге, – вертелось в голове старое, давно позабытое, кажется, вычитанное в книге, конечно, откуда же ещё? – Запугивать, угрожать, льстить… Но пока ты не заговоришь с ними сама – нет у них над тобой власти».

Босые пятки прошлёпали от двери к окну – нарочито громко, издевательски.

«Делай вид. Ты не слышишь. Ничего не происходит».

Она массировала голову так