— Если бы у Двух Земель не было великого колдуна, то чем больше воинов приходило, тем больше становилась бы наша армия, — разговор продолжился через переводчика.

— Поэтому ты не решаешься напасть сейчас? Боишься, что большая часть армии развернётся против тебя?

— Одна битва не имеет никакого значения. Много лет назад уже было противостояние между мангу юга и севера. Пришло время для ответа.

— Зачем тебе дуэль? Ты вон какой большой, а я мелкий. Результат очевиден, — я продолжил вести себя в соответствие с физическим возрастом.

— Ни ты, ни я не имеем значения. Важно, мангу чьих земель сильнее. Чьи боги дарят больше силы. Мы не будем сражаться телом. Это будет противостояние мангу.

— Мы заключим договор на тысячу лет, — выступил вперёд Анхесенамон. — Если Афарэх победит, нубийские колдуны больше не пересекут второго порога Великой реки.

— А если проиграет? — над нашим здоровяком нависла туша ещё больше.

— Скажи, — нашего командующего массой не испугать.

— Ваши воины уйдут!

— Нет! Договор не о воинах. Только о колдунах. Пусть воины Куша и Вавата делают то, что считают нужным.

Крупные мужчины опять принялись сверлить друг друга взглядами.

— Мне больше ничего не надо, — сказал Мазига и перевёл тяжёлый взгляд на меня. — Если я выиграю, то всё возьму сам.

Он опять посмотрел в глаза Анхесенамону:

— Договор заключён!

— Слова? Мы запишем его на папирусе.

— Наш народ не владеет способом записать звуки. Пишите, что хотите. Мне достаточно сказанного.

— Когда ты проиграешь, кто станет выполнять сказанное тобой? — ехидно заметил Анхесенамон. Особенно мне понравилось «когда», а не не «если».

— Вот мои свидетели, — колдун не стушевался. — Мой ученик и преемник сообщит всем.

Вообще, договор с точки зрения египтян этого времени совсем не то же самое, что в более поздние времена. Это не текст, а лишь сообщение о самом факте заключения сделки. Подписью служит отпечаток большого пальца. У важных господ есть ещё личные печати, но они не аналог подписи, а для сохранения тайны переписки: свиток оборачивают бечёвкой, залепляют глиняным комком, и ставят оттиск. Аналогом личной печати у простых людей служит оттиск ногтем, но как правило если писец регистрирует договор в храмовой книге, уже факта записи достаточно.

(авт.: только в Новом Царстве начнут записывать основные слова, произнесённые при сделке. А ещё позже, появятся типовые формы)

Я шёл на эту встречу подготовленным, у меня были листы папируса, а палетку я и вовсе всегда с собой ношу как признак моего статуса.

— Не спеши. Приходи сюда же на закате. Приноси слова, — здоровяк развернулся к нам спиной и зашагал прочь. Его спутники последовали за ним, но они все, даже ученик, пятились, не решались повернуться.

Мы тоже поспешили уйти с открытой площадки, правда, не так смело, нас прикрывали люди со щитами.

Как и договорились, войска отошли немного назад от пересохшего русла. Мы выбрали место так, чтобы наблюдатели видели друг друга, но вряд ли стрела долетит до места предстоящей битвы.

Анхесамон собрал совет из лекарей и меченых, чтобы обсудить всё, что кто-то может знать о магии нубийцев и о том, как проходят их колдовские битвы. Ничего неожиданного в том, что я оказался главным эрудитом. Думаю, он и сам не рассчитывал на то, что мне кто-то поможет, просто создавал видимость деятельности и иллюзию поддержки. Он любил председательствовать на собраниях, тешить своё чувство важности.

Но не в этот раз. Хотел отвлечь меня от мрачных мыслей, а сам хотел, чтобы хоть кто-то сказал ему, что он поступил правильно, взвалив ответственность на седого мальчишку.

Я нервничал. Не боялся и не рвался в бой, просто вдруг понял, что возможно это противостояние и есть то, ради чего я оказался в этом мире. Что если независимо от исхода, моя миссия будет исполнена? Что будет потом? Встреча с богами уставшего сердцем? Возвращение? Ничего не замечу, буду доживать эту жизнь простым египтянином?

В любом случае мне не нравится быть агнцем на заклание — не самая почётная роль, особенно если меня не наняли на эту работу, и даже не объяснили ничего.

Молитва, даже произнесённая мысленно не получалась. Вместо неё память постоянно подкидывала другие строки: «Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня!» (авт.: от Луки 22:42).

Немного успокаивали объятия пушистых крыльев, но они же и порождали вопросы: молитва никак не влияла на них. Не ослабляла и не усиливала, что делало их природу всё более и более загадочной. Неужели и в самом деле египетские боги действуют не при попустительстве Его, под Его началом?

Не время сейчас об этом думать. Чтобы отвлечься записал договор. Каллиграфия для меня — это вариант медитации. Красиво получилось:

'Афарэх седовласый и Великий Мазига договорились о состязании в умении обращаться с хека и мангу.

Перед лицом богов Мазига поклялся, что в случае поражения нубийские колдуны не поднимутся выше второго порога Великой Реки в течение тысячи лет.

Афарэх соглашается на состязание по правилам Мазиги.

Договор заключён в год 43 царствования Нимаатра, невредим, здрав, жив'.

— Анжесенамон! — заорал я нарушая субординацию. — Почему ты сказал второй порог? Граница проходит по крепости «Могуществен Ха-кау-Ра»!

Географический кретинизм — всё равно кретинизм.

Глава 12

Мазига пришёл в компании с двумя другими колдунами и двумя высокопоставленными воинами (судя по обилию золота на них), а мне компанию составили Анхесенамон, двое меченых и лекарь из храма Анукет.

В этот раз переводчика не взяли. Судя по всему, минимум один из вождей знал египетское наречие.

По крайней мере этот тип с рыбьими глазами, сумел прочитать договор, который я написал в двух экземплярах. Понятно, отчего он такой пучеглазый: слишком мозговитый. Незаурядный умище занял весь череп, в нём глазам места не нашлось. Вот и приладила их природа снаружи.

Он вписал несколько коротенько, но без ошибок: «Только колдуны», — имея ввиду, что никто из нубийцев больше не обязан покидать родные места.

Потом мы все, и участники договора, и свидетели, приложили пальцы, обмакнув их в чернила. Я предложил на выбор четыре цвета. Сам использовал зелёные, а предпочтения остальных разошлись, но никто не выбрал чёрный. Вышло весёленько.

Колдун сел на траву, скрестив ноги, и