— А заклинания? Ты знаешь какие-то заклинания? — Неферу задала вопрос полностью серьёзно, а я, честно говоря, растерялся.

Оказывая первую помощь во мне включился человек из будущего. Я совсем забыл об этой особенности жизни египтян. Для них нет разделения на материальное и метафизическое. Когда они сажают зерно в плодородный ил, а потом молятся и поливают семена, и в их разуме нет разделения, что на самом деле способствует росту. Для них это компоненты одного процесса: боги наделяют зерно жизненной силой не меньше, чем ил.

Я знал, что медицина этого времени тоже не лишена такого элемента, видел старую рехет за «работой», но не обращал внимания на её бормотания. Мозг эту часть лечения отфильтровывал как неважную.

В принципе, я приступил к делу, мысленно помолясь, но вслух такое не скажешь.

К счастью, отвечать мне не пришлось.

Рахотеп оказался неплохим человеком, и пришёл на зов с медиком.

Немолодой, но крепкий мужчина, внешне ничем не отличался от любого другого небедного жителя Двух Земель. Он выглядит как обычный гражданский, хотя, вроде бы, гид в Каире говорил, что все медики — жрецы.

Никакой специальной униформы, подтверждающей жреческий статус на нём не было, кроме довольно пухлой кожаной сумки, из которой торчал какой-то свиток. Предполагаю, что медицинский папирус. Таскает, наверное, для статуса, ведь всё знает наизусть.

Из будущего я помню, что врачебная этика требовала сказать пациенту после осмотра одну из трёх ритуальных фраз: «Это болезнь, которую я могу вылечить; это болезнь, которую я, может быть, смогу вылечить; это болезнь, которую я не смогу вылечить».

Только ничего такого он не сказал, хоть и осмотрел всё очень внимательно.

Я заметил, как морщится Неферу, когда настоящий врачеватель касается раны грязными руками. Ну, в смысле, не обработанными вином. Впрочем, в саму рану он не лез, только рядом ощупал. Пульс померил, положив ладонь на грудь в области сердца.

В этот момент Неферу, понявшая цель манипуляции, покосилась на меня — я-то её научил щупать пульс на шее.

Он хотел сначала выдернуть дренаж из раны на плече, но рука его остановилась. Он посмотрел на Неферу недовольно:

— Я старший лекарь войска Секхетьенанах, исцеливший ноздри царя, — при этих словах он гордо выпятил грудь. — Скажи, жена Саптаха, зачем ты беспокоишь меня, занятого человека, если тебе уже помог какой-то просвещённый?

Старший и просвещённый — это титулы, градации в иерархии медиков. Старший — второй снизу, после проверяющего, а выше посвященного только главный лекарь. Между ними есть ещё «руководитель».

— Я сама руководила действиями слуг, старший Секхетьенанах. Никто твоей профессии не приходил к нам.

— Прими мой поклон, уважаемая Неферу, — мужчина и в самом деле склонил голову. — Мне здесь делать больше нечего.

Он покосился на дренаж, не зная, как к нему относиться. Видимо, это единственное, что его смущало, но он понимал смысл сделанного.

— Старший лекарь, не отказывай. Что делать дальше? Какие молитвы произносить над мужем? — Неферу встала на пути недовольного мужчины, намеревавшегося уйти. — Какие мази применять? Какое питьё давать?

Секхетьенанах ещё раз взглянул искоса на спящего с блаженной улыбкой пациента и пожевав, ответил:

— Я не возьму на себя дерзость давать советы умелому костоправу. Сам Тот водил его руками. Теперь твой муж в руках богов. Вознесите мольбы к Хека. Большего сделать и я не смогу.

Он хотел обойти Неферу, но остановился и спросил, прищурившись, якобы от солнца:

— Скажи, жена Саптаха, зачем в ране нитки?

— Когда внутри будет гной, по этому каналу он будет вытекать, не скапливаясь внутри, — я комментировал каждое действие, так что супруге учителя оставалось только повторить. — Это неправильно? Убрать нити?

— Я не знаю! — сказал он раздражённо. — В моём свитке, — он похлопал по сумке, — ничего об этом не сказано. Но я видел много тех, у кого гниение начиналось изнутри. Это очень хороший приём. Если уважаемая позволит, я бы хотел приходить иногда и наблюдать, как это сказывается на выздоровлении.

— Довольно дерзкая просьба от того, кто отказал в помощи, — прямо сказала Неферу.

— Я не отказываю, уважаемая жена хозяина этого благословенного дома. Для меня не осталось работы, — он слегка поклонился, не роняя достоинства.

— А как же заклинания?

— Они произносятся в процессе работы, а не после, — он развёл руками. Жест беспомощности, единый на все времена.

Да, есть такое убеждение у египтян: даже если ты делаешь всё правильно, не только в лекарском деле, а вообще в любой сфере, но не сопровождаешь действия религиозными или магическими обрядами, то результата не будет. В дело нужно буквально вкладывать душу. По крайней мере, ту её часть, что называется «ка».

— Я скажу о твоём желании мужу, когда он проснётся, — Неферу отошла в сторону, освобождая путь на выход, — но может быть ты позволишь взглянуть на твой свиток? — женщина указала на книгу в сумке.

— Слуга сказал, что ты зовёшь меня. Этот текст о женских болезнях, — смутился он.

Понятно, почему он пришёл со шпаргалкой. Он же при войске служит, а там, наверное, не много практики в этой области. Коллектив-то сугубо мужской.

А в травматологии у него практики хоть отбавляй, ему не нужны подсказки.

— Хорошо, если бы господин Саптах говорил: «Это я, кого любит Птах, кого любит Ра, кого любит Хека, и он сохранит меня в живых», — дав-таки совет, лекарь ушёл, а Рахотеп, присев на недолго рядом с Саптахом, но не решившийся дотронуться до него, сказал: «Желаю тебе здравствовать», — и поспешил догнать медика.

— Что теперь? — сердито спросила Неферу, будто это я сам вызвался лечить Сахотепа, а не они на меня давили.

— Прикажи слугам найти несколько веток, которые зафиксировали бы руку в согнутом положении. Вот таких, — я начертил в воздухе букву «L». — Так кость не сдвинется во сне или при неосторожном движении. Я бы предложил использовать раствор, скрепляющий камни…

Так-то шину уже наложили, рядом с карьером все знают, как оказать первую помощь при переломах. Но она была прямая и не охватывала всю руку, только сломанное плечо.

— Нам надо следить за раной. Не подходит, — раздражённо сказала женщина, уже примеряющая на себя титул вдовы.