Еще одна попытка. Двумя руками. Бесполезно. С правой ладони сорвались сразу две старые мозоли — между указательным и безымянными пальцами. Турник — это хорошо, тяга вертикального блока в тренажерном зале тоже неплохо, но отрывание двери весом в тонну, удерживаемую магнитом — вот пауэрлифтинг для эстетов.

Упор ногой, стиснутые зубы до боли в скулах… сильный рывок. Успех! Я чуть не упал с крыльца, впился губами в кровоточащую ладонь и забежал в подъезд.

«Теперь ты и сам в ловушке! Fuck!» — факт.

Увы, не видел других вариантов развития событий. Одержимый идеей разгадать не разгадываемый сюр и абсурд Елейска, я бегом поднимался к Альберту и прикидывал, как или чем мне придется взламывать дверь в его страну чудес.

А она была приоткрыта. Застыв на месте, я услышал какую-то возню в квартире. Подошел ближе — на расстояние запаха. Из квартиры тянуло дешевым табаком. А Нец не курил.

— Да пошло все к черту! — прошептал я и вошел. — Кто здесь?

День 3.1

Я не сразу узнал мужика, копающегося в вещах Альберта. Стоя ко мне спиной, он кряхтел, сопел, тяжело дышал. В руках: бутылка пива, сигарета.

— Ты чо здесь делаешь? — сжимая перцовый баллончик и бесстрашие, громко спросил я.

— Твою мать! Ну даешь, мужик, напугал, бляха-муха. Ты кто вообще?

Передо мной стоял тот самый незнакомец из шаурмячной. Бухой местный, короче.

— А все! Я тебя узнал! Ты же на свинокомбинат прибыл чего-то там налаживать, да?

— Почти, — я тоже решил закурить, чтобы немного разрядить обстановку. — Что здесь делаешь? Где Нец?

— Нет больше этого придурка. Собрал котомку на плечо и укатил куда глаза глядят.

— Это как так? И ты мародеришь?

Мужик приложился к бутылке.

— Почему сразу мародер-то? Квартира у него казенная была. Засрал знатно. Вот и попросили меня разгребать. Мусор — в мусор, ценное на блошиный рынок повезу в соседний Кудринск. А ты чего приперся?

«Лечит мне. Вчера пропал, сегодня уже хату распиливают! Ну-ну».

— У меня с ним встреча.

— С Альбертом? Хах! Ты из этих, что ли? Верящих в его бредни про пришельцев? Да нет никаких инопланетян. Нет. Всю жопу мира мы сами здесь делаем: бухаем, грабим, убиваем. Удобно, да, все списывать на высшие силы: приведения, пришельцы, эти… как его? Масоны с иллюминаторами.

— Иллюминатами, — поправил я.

— Я и говорю. С иллюмитаторами.

Окинул взглядом комнату. Гора черных пакетов, коробок, совдеповских сумок в цветочек.

— Свет хоть включил бы. Копаешься здесь, как…

— Ты давай не борщи с выражениями. Я не посмотрю, что ты у нас приезжий специалист. Свет в жопу. Не хочу видеть, в какой срачельне жил полоумный. Ладно хоть заработаю с его помойки.

Посматривая на мужика, я прошел вглубь комнаты. Расслабляться опасно.

— У меня два вопроса, и я уйду.

— Валяй. Я еще покурю. Сигареты говно стали. Куришь как газету свинцовую. За бутылкой могу две пачки выкурить, а толку никакого, — исповедовался бухляк. — Да и пиво — говно, да и вообще так тошно от всего хоть в реку прыгай.

— Что за черная беха катается по городу? Куда пропадают люди?

Мужик рассмеялся настолько громко, что нам по батареи могли постучать соседи.

— Удивил. Рассмешил. Дай пять! — я машинально хлопнул его по ладони. — Ну, во-первых, люди никуда не пропадают. Они не исчезают, их никто не похищает. Уж тем более — инопланетяне эти вымышленные здесь ни при чем. Сами уезжают, забивая на друзей, родственников, братьев и сестер. Аминь. Во-вторых, тачка эта катается здесь для антуража. Им выгодно забивать мозги приезжим. Опасный автомобиль, крадущийся по пятам за любителями мистики. Вот и ты попался, братюня! Добавили они огонька, да?

Я сделал шаг назад.

— Давай, признавайся, что тоже приперся сюда по НЛО? Я тебя сразу просек, еще в шаурме. Рожа у тебя не заводская. И для наладчика аппаратуры тоже. Держи и выдыхай, — он протянул мне «чебурашку» темного пива. — Выпей, присядь, пока я здесь шмон навожу.

Открываться полностью я не рискнул: рассказывать про поле, пирамиды, разговоры с местными. У всех в Елейске какие-то грамотные объяснения происходящего — своя правда, в которую легче всего поверить.

Провернул крышку. Сделал несколько глотков и сдул пену.

— Нец же копал в сторону теории заговора…

— Нец болен, — перебил мужик. — Давно и жесть, как безнадежно. Думаешь, его со школы поперли за его придурь? Не. Одно дело в шапочке из фольги на уроки приходить, другое — школьницам на лестничной клетке под юбки заглядывать. Первое даже прикольно, а вот второе — сам бы ему яйца отрезал. Вот и думай, городской. Верить извращенцу или нормальному мужику.

Ничего не сходилось. Ни по каким теориям. Я словно открывал матрешки, только следуя друг за другом, они были разных форм, размеров и никак не походили на единое целое. Разбираешь, а там вторая больше первой. Обратно не упихнуть. Так и с информацией. И это меня бесило, нагревало. Я чувствовал необходимость что-то сделать, чтобы «взломать» историю и приблизится к разгадке.

Дрался я последний раз в школе — примерно в восьмом-девятом классе из-за девчонки, которая нравилась мне, но которой не нравился я. Первое столкновение с реальностью в четырнадцать лет — мы не можем всем нравится.

В вузе попадал на пару замесов в общаге, но все обходилось мелкими перепалками — страх быть отчисленным регулировал и успокаивал всех.

Мужик перетягивал стопки книги бечевкой. С сигаретой в зубах, перерезая веревку канцелярским ножом, он продолжал бубнижом уводить меня в сторону:

— Людям многое кажется. Люди привыкли искать себе оправдания, списывать все на политиков, семью, здоровье. У кого не получается и это, так находят отдушину в проклятьях, сглазах, приворотах. У кого депутат не то делает, у кого мать и отец с причудами, а кому венец безбрачия накатили или прокляли весь род до третьего колена. Понимаешь? Ответственность на себя брать не хотят, — он не смотрел на меня. — Вот моя, гляди-ка, сама со мной была рада побухать. А как цветочно-конфетный, сука, период закончился, так я сразу должен был остепениться. Он у нас, кстати, больше винно-танцевальным прошелся. Оксанка завязала, а я не смог. И сразу плохой. Сразу на обочину. И по наклонной. Ей бизнес захотелось, а мне опохмелиться. Но я сам виноват. И она