— Работает, — тихо сказал Альберт, не в силах скрыть удовлетворение. — Несмотря ни на что, оно работает.
Елена кивнула, ее профессиональный интерес временно пересилил тревогу от появления ГКМБ.
— Скорость регенерации ниже, чем у тебя или Марата, — заметила она. — Но всё равно в десятки раз выше нормы.
— Доза была меньше, и организм сильно истощен, — объяснил Альберт. — Но главное, что процесс идет стабильно, без признаков отторжения или других негативных реакций.
Он сделал несколько заметок в планшете, тщательно документируя каждое изменение. Если им придется объясняться перед ГКМБ или другими органами, лучше иметь все данные в порядке.
На следующее утро состояние Андрея Лаврова улучшилось настолько, что это заметили даже обычные медсестры и врачи, не обладающие улучшенным восприятием Альберта.
— Это невероятно, — сказала доктор Наталья Сергеевна, заведующая реанимацией, изучая последние анализы. — Его показатели… три дня назад мы готовились к худшему, а сейчас…
— Экспериментальное лечение оказалось эффективным, — сдержанно ответил Альберт. — Хотя нужно дальнейшее наблюдение.
Он старался не привлекать излишнего внимания к улучшению состояния пациента, но это становилось всё труднее. К полудню новость о «чудесном исцелении» в реанимации распространилась по всей больнице. Врачи, медсестры, даже санитары находили предлоги заглянуть в палату и увидеть пациента, который, по всем прогнозам, должен был умереть, но вместо этого демонстрировал признаки восстановления.
Агенты ГКМБ, сменявшие друг друга каждые 8 часов, молча наблюдали, фиксируя всё происходящее. Альберт был уверен, что они передают информацию Строгову в режиме реального времени.
— Мы привлекаем слишком много внимания, — заметила Елена, когда они наконец остались относительно одни (не считая вездесущего агента в углу). — Если новость о «чудесном исцелении» распространится дальше…
— Это и есть наш план, не так ли? — тихо ответил Альберт. — Доказать эффективность нанокрови, привлечь внимание общественности. Просто всё происходит быстрее, чем мы ожидали.
Вера и Максим Лавровы, прибывшие на утреннее посещение, были ошеломлены изменениями в состоянии Андрея. Когда Альберт объяснил им, что их муж и отец демонстрирует признаки восстановления, которые превосходят все ожидания, Вера расплакалась, а Максим крепко обнял ее, не скрывая своих слез.
— Это правда? — спросила Вера, вытирая глаза. — Он правда выздоравливает?
— Да, — просто ответил Альберт. — Процесс идет очень хорошо. Если так продолжится, через пару дней мы сможем начать отключать его от аппарата ИВЛ и постепенно выводить из медикаментозной комы.
— Но как? — Максим смотрел на Альберта с смесью недоверия и восхищения. — Другие врачи говорили, что шансов нет.
— Новый метод лечения, — Альберт был осторожен в выборе слов, особенно при агенте ГКМБ. — Экспериментальный, но, как видите, эффективный.
— Я не знаю, как вас благодарить, — Вера взяла руку Альберта. — Вы вернули нам Андрея.
— Еще рано для благодарностей, — Альберт выглядел слегка неловко от этого проявления эмоций. — Впереди долгий путь к полному восстановлению.
Но внутренне он чувствовал удовлетворение, которого не испытывал очень давно. Не просто профессиональное удовлетворение от решения сложной медицинской головоломки, а нечто более глубокое — осознание того, что его работа действительно меняет чьи-то жизни к лучшему.
Вечером, когда Вера и Максим ушли, а в палате остались только Альберт, Елена и неизменный агент ГКМБ, состояние Андрея неожиданно изменилось. Мониторы зафиксировали резкий скачок температуры и учащение пульса.
— Что происходит? — напряженно спросила Елена, проверяя показатели.
Альберт быстро осмотрел пациента, используя свои усиленные чувства. Кожа Андрея стала горячей на ощупь, а под веками можно было заметить быстрые движения глаз, несмотря на то, что он находился в медикаментозной коме.
— Ускоренный метаболизм, — тихо сказал Альберт. — Наномашины интенсифицировали процесс регенерации. Это нормальная реакция, я испытывал нечто подобное.
— Температура 39,2, — Елена нахмурилась. — Это может быть опасно.
— Не для него, — уверенно ответил Альберт. — Наномашины поддерживают гомеостаз, несмотря на повышенную температуру. Это не лихорадка в обычном понимании — это часть процесса восстановления.
Агент ГКМБ в углу заметно напрягся, наблюдая за их действиями и прислушиваясь к каждому слову.
— Вы уверены, что не нужно вмешиваться? — настойчиво спросила Елена, бросив взгляд на агента. — Стандартный протокол требует…
— К черту стандартный протокол, — отрезал Альберт. — Это не стандартный случай. Доверься мне.
Елена колебалась, но кивнула. За последние недели она научилась доверять интуиции Альберта, особенно когда дело касалось эффектов нанокрови.
Они продолжали мониторить состояние пациента, фиксируя каждое изменение. Повышенная температура держалась около двух часов, затем начала постепенно снижаться. К полуночи она вернулась к умеренно повышенному уровню в 37,8 градуса.
— Что это было? — спросила Елена, когда кризис миновал.
— Фаза интенсивной регенерации, — объяснил Альберт. — Взгляни на новые снимки.
Он показал на экран УЗИ, где было отчетливо видно, что поврежденные ткани легких восстановились значительно быстрее, чем можно было ожидать даже при воздействии нанокрови.
— Это… невероятно, — прошептала Елена. — За два часа ткань регенерировала на уровне, который занял бы недели даже при самом эффективном лечении.
— И это только начало, — Альберт не мог скрыть удовлетворения. — Теперь, когда легкие частично восстановлены, наномашины переключатся на другие поврежденные системы. Мы должны увидеть подобные «скачки» в регенерации сердечной мышцы, костной ткани и так далее.
— Надо сообщить Саяну, — Елена бросила обеспокоенный взгляд на агента. — Эти данные критически важны для понимания работы нанокрови.
— Я напишу подробный отчет, — кивнул Альберт. — А пока продолжим наблюдение.
На следующее утро состояние Андрея Лаврова улучшилось настолько, что Альберт принял решение начать постепенное отключение от аппарата ИВЛ. Это было намного раньше, чем можно было ожидать при любом стандартном лечении, и вызвало новую волну удивления и интереса среди медицинского персонала.
— Вы уверены, что это безопасно? — спросила заведующая реанимацией, изучая последние рентгеновские снимки легких, на которых было видно драматическое улучшение.
— Абсолютно, — ответил Альберт. — Его легкие функционируют на достаточном уровне для самостоятельного дыхания. Мы будем делать это постепенно, под постоянным наблюдением.
Процедура отключения от ИВЛ прошла гладко. Андрей начал дышать самостоятельно, его показатели оставались стабильными. Следующим шагом было снижение дозы седативных препаратов, чтобы вывести пациента из искусственной комы.
— Он должен прийти в сознание в течение нескольких часов, — объяснил Альберт Вере и Максиму, которые не отходили от палаты с утра. — Будьте готовы к тому, что сначала он может быть дезориентирован. Это нормально.
— Мы будем здесь, — твердо сказала Вера, сжимая руку мужа. — Сколько потребуется.
Альберт кивнул и отошел, давая семье пространство. Он был физически и эмоционально истощен после двух суток непрерывного наблюдения за пациентом. Даже его улучшенный организм требовал отдыха.
— Тебе нужно поспать, — тихо сказала Елена, заметив его усталость. — Я могу остаться и проследить за ситуацией.
— А как же ты? — Альберт поднял бровь. — Ты тоже на ногах двое суток.
— Я хотя бы вздремнула пару часов на кушетке, — возразила
