— Я не это имел в виду, — замялся он. — Мне важно знать, верите ли вы в подобную чертовщину? — наконец выкрутился он.

Но вопрос прозвучал неубедительно. Мастер лишь усмехнулся, после чего отвесил поклон и оставил околоточного в гордом одиночестве. Через минуту явился Федор и проводил Лаврентия Павловича к выходу.

Фотоателье надзиратель покинул в смешанных чувствах. Убийство начальника почтовой службы его больше не беспокоило. В груди поселилось давно позабытое чувство, сродни тому, которое он когда-то ощущал в течение девяти месяцев. Правда, теперь к нему добавилась тоска.

Вечером у него назначена встреча с Фроловым, но видеть его не хотелось. Да и отчитаться не о чем. Что он расскажет? Как Мастер показал фотографию призрака и предложил его допросить?

— Да вы, Лаврентий Павлович, большой молодец, услужили государству, — высказал он сам себе и зашагал в противоположную от своей квартиры сторону.

Глава 13

Дышать. Такой совет Николас получил напоследок от врача. Но как дышать, когда каждый вдох цепляется за сухое горло, причиняя жуткую боль. Словно приходится дышать раскаленным песком в песчаную бурю.

В отличие от сухой глотки тело писателя утопало в собственном поту. Одежда промокла насквозь. Николас пожалел, что не снял ее в самом начале. Теперь же ему было все равно. Главное — пережить эту ночь.

Стальное кольцо, стиснувшее сердце, с каждой минутой сжималось сильней. Все это сопровождалось блуждающей острой болью, которая неожиданно, точно вспышка молнии, возникала в новом месте. В этот раз она подбиралась к шее. Сначала легкий укол будто игла портного, следом приступ боли, а за ней волны жара, из-за которых на лбу выступали испарины.

Каждый раз Николас сжимал кулаки и подтягивал к себе ноги, пока приступ не проходил. Он надеялся, что чем чаще они будут одолевать его, тем короче станут. Но все выходило в точности до наоборот. Последний приступ агонии, казалось, уже длится вечность.

Николас зажмурил глаза, так сильно, что из темноты выплывали цветные круги подобно разводам на воде.

Он не хотел поднимать веки, потому что знал, что тут же увидит перед собой девушку, ставшую призраком его приближающейся кончины. Дурная привычка убивала. Николас прекрасно это понимал, но ничего поделать с ней не мог. По крайней мере, она дарила облегчение.

Новый приступ боли заставил глаза открыться. Как и ожидал, прямо перед собой Николас увидел девичье лицо. Только на этот раз с двумя целыми глазами, которые лезли из орбит. Скулы призрака менялись, щеки обрастали щетиной. Призрачное существо вывалило распухший язык и запрокинуло голову. На шее медленно проступила красная полоса. А длинные девичьи косы обратились в короткие и непослушные волосы.

Николас узнал призрака. Он видел его днем на полу собственного кабинета. И теперь оказался в одной комнате с ним. Хуже всего то, что в его смерти винили писателя. И, казалось, сам дух пришел мстить именно за это.

В дверь постучали. Вмиг призрачный образ, точно дым, растворился в пространстве, оставив писателя наедине с болью.

— Николас! — прохрипел мужчина. — Вы спите?

Он снова постучал.

Каждый удар отзывался в больной голове писателя. Точно на него надели металлическое корыто и били по нему молотком.

— Николас Райт! Это я… Михаил Юрьевич… — С той стороны двери что-то зашуршало. Видимо, настырный гость приложил ухо к двери, стараясь уловить хоть один звук.

— Проснитесь же! — сказал он громче.

Михаил Юрьевич знает толк в издевательствах, подумал Николас. Сон бы послужил для него настоящим исцелением. И если бы ему удалось уснуть, то он бы не проснулся ради такого невоспитанного посетителя.

Но, к его удивлению, наглость гостя заставила приступ немного отступить. Возможно, хворь, терзавшая писателя, решила полюбопытствовать, что же нужно человеку по ту сторону запертой двери.

— Я не сплю, — прохрипел Николас и понял, что жутко хочет пить.

— Отлично. — Голос стал тише. — Я пытался вас предупредить, но вы не дали мне шанса…

— Вы знали об убийстве?

— Что вы?! — возмутился голос. — Я лишь догадывался, потому что это уже вторая смерть из-за Мастера!

Интерес к Михаилу Юрьевичу успокаивал приступ. Настолько, что писателю хватило сил подняться на локти.

— Вы считаете, что Георгия Александровича убил Мастер?

— Несомненно! — выкрикнул человек и осекся, затем перешел на шепот. — Ведь его игры с духами навлекают гибель на клиентов. К тому же я слышал, как покойный ругался с Яковом, требуя продолжить сеанс. Значит, он говорил с духами.

Человек за дверью явно ошибался.

— У вас есть доказательства?

— Я видел…

Николас с трудом подошел к двери, прислонился к ней спиной и сел.

— Расскажите, что вы видели. — Из-за перенапряжения закружилась голова.

— Неделю назад я должен был навестить вечером своего товарища, но по глупой причине задержался, а когда подошел к его дому, то застал лежащим без чувств под окном. — Голос дрогнул. — Его голову окружала лужа крови.

— И что?

— А то, что когда я поднял голову и посмотрел в его окно на четвертом этаже, то заметил белую фигуру. Она все еще стояла там и наблюдала.

— Вы поднялись?

— Я похож на человека, готового идти в клетку со львом? — оскорбился Михаил Юрьевич. — Конечно, нет! Я убежал за городовым!

— Хорошо, объясните мне, почему вы обвиняете в убийстве Мастера и почему сыщики не расследуют это дело?

— Мы вместе ходили на сеансы, — как бы оправдываясь, сказал Михаил Юрьевич. — А в тот день он говорил с духом своего отца. Я полагаю, это и стало причиной его гибели. А что до сыскной полиции… — Он вздохнул. — Они решили, что мой товарищ выпал из окна по собственной глупости, ведь в квартире никаких посторонних следов они не нашли.

— Зачем вы ходили к Мастеру?

— Я хотел поговорить с духом, который меня преследует с того дня, хочу попросить его сохранить мне жизнь. Вся прошлая неделя, — всхлип, — для меня словно пытка. Я не могу заснуть, в каждой тени мне мерещатся призрачные руки, а после дневного случая я уверен, что следующим погибну я!

Знакомое чувство, подумал писатель.

— Спасибо, — сказал Николас и попробовал встать. Вялые мышцы напряглись, суставы хрустнули, конечности запротестовали.

— За что вы меня благодарите? — удивился Михаил Юрьевич.

— Если все так, как вы рассказали. — Николас нашел рукой опору и с трудом на глубоком хриплом выдохе наконец поднялся. — То значит, я смогу доказать, что невиновен. Окажете услугу?

— Конечно…

— Позовите Лаврентия Павловича.

— Вынужден отказать, я проник сюда без его разрешения.

— Как вам удалось?

— Я воспользовался беспечностью городового. Да и зачем вам околоточный?

— Хочу предложить ему сделку: я найду для него преступника, а он меня отпустит.

— Вздор! Вы действительно думаете, что он на это согласится? Уже утром вашим делом займутся агенты сыскной полиции. Убийство начальника почтовой службы! Подумать только! И не где-то там, а в столице!

Идея на самом деле звучала глупо. Николас закрыл лицо руками и помассировал глаза. В таком состоянии думать было невозможно. Мысли путались и смешивались в бессмысленные идеи. Теперь, когда Михаил Юрьевич обратил внимание на глупость плана, писатель неохотно согласился с ним.

— Зачем вы тогда пришли? — спросил он.

Лязгнул металл, что-то щелкнуло, металлический засов заскрипел, и дверь плавно открылась. В темном коридоре стоял напряженный Михаил Юрьевич.

— Что вы сделали? — Николас сделал шаг навстречу свободе и остановился.

— Всего лишь позаимствовал ключ.

— Но как?

— Городовой любит выпить, а после вздремнуть. Как только вы избавите меня от призрака, я готов за это понести наказание, но не сейчас. Сейчас одиночество обернется для меня смертью.

— Я не могу… Это докажет мою вину.

— Поверьте, завтра они итак обвинят вас в убийстве.