Я забрал у парня свёртки кожи, тот немедля побежал к зданию лиги. Девочка посмотрела ему вслед, но уже через секунду потеряла интерес и привычно переключилась на меня. Она аккуратно поднялась на второй этаж по ступенькам просторной деревянной лестницы с боку дома. Там, за массивной дверью на крытой площадке, переданная мне городом двухэтажная квартира. Но дверь закрыта, да и ключей к тройной замочной скважине у меня с собой нет.

Глухой звук размашистых ударов в дверь утопал в мерном постукивании капель по крыше навеса.

— Там кто-то есть? — спросила девочка и тут же чихнула, вздрогнув.

— Я убью её, если там никого нет, — ответил я и, подождав немного, ударил ещё раз.

— Нас ждут? — девочка глянула на замочные скважины и только начала пригибаться, чтобы заглянуть в них, как изнутри лязгнул засов. Массивная дверь открылась с противным скрежетом старых петель.

— Простите, господин, я задремала, — стоявшая за дверью остроухая девушка поклонилась.

Я легонько подтолкнул девочку входить в помещения. Внутри воздух нагрет, в гостиной затоплен камин, а на магической плите в кухне чайник пускает ниточки пара. На меня накатила грусть, на сердце защемило от пасторального благолепия, что кто-то где-то меня ждёт. Стало так противно, что я аж замер и несколько долгих секунд только и делал, что смотрел в пол. Но грусть не поможет, лишь сердце разбередит. А и это мне не нужно. Оно, как и прежде, должно бить ровно, чётко, монотонно, с единственной целью и задачей.

— Так, знакомьтесь, — я показал девочке на девушку с короткими чёрными волосами и острыми ушами, с тускло мерцающей татуировкой на шее. — Это Утара, но в моём доме её зовут Консерва. Такая же моя раба, как и ты. Поздоровайся.

— Здравствуй, Консерва, — девочка поклонилась, с её плаща на пол падали крупные капли, собираясь небольшой лужицей.

— Это… — я показал на девочку, та широко раскрыла глазки, в них засиял огонёк вожделения и ожидания. — Это мелкое наказание моей скверной жизни. Коротко — Соя.

Девочка широко раскрыла рот, что-то невнятно пропищала и полезла обниматься, причитая, что она где-то здесь. Я аккуратно отодвинул девочку. Дел ещё много, а времени не очень.

— Всё исполнила? — спросил я у Консервы.

— Да, господин, — поклонилась та. — В ресторане ждут приказа, приготовят ужин за час. Банщик ожидает вас в любое время.

Баня в конце улицы, идти минут пять. Дождь постепенно заканчивается, через час так и вовсе стихнет. Самое оно отправится греться в пару и тёплой воде, а после вернуться в дом и дожидаться ужина — но идти в баню в мокром не хотелось. Я сказал девочке снимать одежду и переодеваться в сухое, всё равно ботинки со штанами нещадно промокли — так малышка начала раздеваться прям во входной. Пришлось сказать Консерве взять малышку под руку и отвести в пустую комнату для слуг, пусть там переоденется. Да и мне следовало скинуть мокрое.

Из комнаты раздался сдавленный визг, но остроухая не выскочила из неё. Она лишь смиренно взяла мокрую одежду девочки и сложила в корзину, чтобы отнести к прачкам. Руки у девушки в этот момент подрагивали от отвращения.

— Это же… — начала говорить Консерва, косясь на девочку. Та какой-то послушной собачкой встала рядом и радостно глядела на меня.

— Да, троптос. Вопросы?

— Нет, господин. Простите, не ожидала.

— Возьмёшь и мою одежду, отнесёшь вместе. Прачки у банщика? — на мой вопрос девушка ответила утвердительно. — Завтра праздник, работать никто не будет, но послезавтра забрать надо. Скажешь, что господин местный магос после праздника торопится уехать, они всё сделают быстро, — я закончил отдавать приказ Консерве и посмотрел на девочку. — Пошли мыться, пока окончательно не простыла.

— Все? — девочка перевела взгляд на Консерву. — Мы с хозяином всегда моемся вместе. Все же будем, да?

— Мелкое наказание моей скверной жизни, — только и смог прошептать я, привычно потянувшись к переносице. Нет у меня сил пререкаться с девочкой, нет сил объяснять разницу между двумя рабынями. Я забрал у Консервы корзинку с одеждой, чтобы отнести её к прачкам, а девка пусть предупредит ресторан о еде навынос и подходит к нам.

— Простите, господин, но я…

— Мне повторить? — устало спросил я, глядя в карие глаза остроухой. Та испуганно замотала головой.

— Консерва хорошая, — пролепетала девочка уже на улице, аккуратно обходя лужи.

Мне хотел ответить, что «хорошие разумные рабами не становятся», учитывая, как именно Консерва получила мерцающую татуировку на шею — но я промолчал. Да, Консерва свою участь заслужила, но в чём виновна малышка? Она просто родилась не такой, как все.

— Консерва помогает мне по дому.

— Она хорошая. Она за руку взяла, — девочка сжала и разжала кулачки верхней пары рук. Нижнюю пару она привычно прятала под курткой. — Там, далеко, Нона не трогала меня.

— Где, далеко?

— Где я… Где я долго одна, а хозяин уходил. Там, — девочка махнула рукой куда-то в сторону, намекая на Яхоновское княжество. — Нона меня не трогала. Она учила, но… моё… — девочка потеребила руками края куртки. — Моё платье, вот! Я не знала, как надеть. Нона объясняла, но не трогала. Консерва трогала, сняла куртку, и всякое. Она хорошая.

— Она полезная. Больше от неё ничего не надо, — сказал я, стараясь прервать этот противный мне разговор.

— Соя — полезная, — протараторила девочка, взяв меня за руку, а вторую руку она положила себе на грудь. — Соя насыщает.

— Только что же использовала «я», а теперь опять по имени?

— Но Соя — это Соя!

Я не хотел пререкаться, просто опустил свою руку и дал лёгкого щелбана девочке. Та ойкнула и обиженно потёрла лоб. Она насупилась, шмыгнув носом и чуть отстав, но спустя секунды подбежала и схватила меня за руку.

— Что такое праздник?

— Только не опять, — с мольбой прошептал я, пока мелкое наказание с интересом ротвейлера разглядывала меня.

Когда мы соединились с караваном Ганзы — девочка вела себя обычно, не интересуясь прочими разумными и липнув ко мне. Наверно, именно поэтому на привалах она слушала мои разговоры с Асиликом да с начальником охраны и его супругой,