Я начала вставать — до обеда оставалось семь минут, а мне бы хотелось забежать в свою комнату, чтобы оставить там комм и перецепить с него на ИСБ свой брелок-верблюдика. Но Муоз вдруг остановил меня.

— Постой, Марфа. Ты… должна знать… Там, перед вылетом, ты обнималась с мужчиной. Это твой друг?

— Наставник по навигации. И любовник. Иногда.

— Не хочу лезть в твои дела, но… Ты должна знать… Он любит тебя больше, чем ты его, это очевидно. Но любит он тебя только до тех пор, пока ты слабая. Если хочешь сохранить его, будь слабой, хотя бы с ним. Между тем, насколько я заметил, ты очень прямая и решительная. Духом ты сильней его. И он это быстро поймет. Когда это произойдет, он бросит тебя. Это его натура.

И чего он лезет в мои дела? То же мне, психолог выискался.

— Зачем ты говоришь это мне? — возмутилась я.

— У нас очень дружная команда… И мы не так часто долетаем до домов радости. В системе Сатурна они последние. У Нептуна или Урана их уже нет, а мы там часто работаем… Женщина на корабле — всегда хороший возбудитель для мужчин. Кто-то из нас может тебе понравится… Так что просто предупредил тебя. Чтобы не имела иллюзий о твоем любовнике. Тебе не обязательно сохранять ему верность.

— Я как-нибудь с этим сама разберусь, — фыркнула я.

И вылетела из медотсека, клокоча от дикой смеси самых противоречивых чувств.

* * *

Ускоряясь, бот уже начал вдавливать меня в пол, колени слегка подкашивались. И вдруг двигатели отключились, и наступила невесомость. Слишком сильно оттолкнувшись на последнем шагу, я со всей дури врезалась головой в потолок.

Хоть бы предупреждали о смене движения, уроды.

Хватаясь за лееры, я быстро перемещалась к своей комнате, пытаясь соображать на лету. Я понимала, что должна срочно успокоиться. Совсем ни к чему являться на обед во взвинченном состоянии. Однако слова Муоза жгли меня и отказывались выскакивать из сознания.

Ива Рокир. Он заботится обо мне. Прилетел, чтобы дать свою защиту хотя бы таким вот странным образом. Считал, что я сама не справлюсь?

Начала вспоминать. Да, поначалу мы не могли найти общего языка. Я была взрывная, а он очень мягкий, но мягкость это скрывала железное упрямство. По крайней мере, спуску на занятиях он никому не давал.

Когда же я впала в депрессию после гибели Луки Новы, моего друга и любовника, он неожиданно оказался рядом. Поддерживал меня. Я даже не сразу разобралась, что он как-то незаметно ухаживает за мной, присваивает, делает частью своей жизни. В какие-то моменты мне это даже нравилось. Но потом… Я самостоятельная. Я отстаивала свою самостоятельность всю жизнь. Я хочу добиться всего сама. И покровительство одного из преподавателей мне было совсем ни к чему.

Тогда мы расстались. По моей инициативе. Не ругаясь, не скандаля, а просто отдаляясь. Сейчас, в марсианском госпитале он снова пришел. Снова помог обрести себя. И защищал как мог перед тем, как я ринулась на этот бот.

Возможно, в чем-то Муоз был прав. Ива был со мной только в минуты моей слабости. Но в то же время и неправ. Ива не бросил меня, когда я вернула себе силу, это я сама отодвинулась от него. Может быть это он нужен мне в минуты слабости? Как любящий человек, он чувствовал это и приходил на помощь?

Любовь? Что такое любовь? Если то, о чем я читала или то, что видела в отношениях между другими людьми, то у меня ее нет и никогда не было. Все отношения с парнями строились всегда дружеские, а если нечто романтическое вспыхивало, то всегда по их инициативе, я могла лишь принять или отвергнуть их…

И, похоже, здесь мне придется часто отвергать. В дружном коллективе совершенно ни к чему ни зависть, ни ревность, ни деление «одной бабы на всех».

Я — «свой парень». Так было всегда. И пусть так остается. Будем дружить.

Мой новый коммуникатор пискнул, предупреждая об обеде. Черт, я же так и не посмотрела свое расписание!

Поняв, что нервы мои пришли в порядок и деловое мышление заслонило эмоции, я перецепила своего брелока-верблюдика с комма на ИСБ, сняла такой привычный комм, и отправилась на обед.

В момент, когда я переступила порог своей каюты, включилась искусственная гравитация. Ну, хоть так. И я бодро зашагала по гулкому коридору.

Глава 9

Первый сигнал

Муоз, наверное, был прав. Десантники уже приготовились развлекаться за мой счет.

Первый романтический заход предпринял рыжий Бак. Сразу, едва я переступила порог кают-компании, сейчас выполняющей роль столовой.

— Ах, ах, ах! Наша киска, моя Марфа! Если бы ты знала, какая боль разрывала мое сердце, когда ты коварно целовалась с тем уродом! Буквально на пороге нашего доброго и любвеобильного «Феникса»!

Актер из него был никудышный. Говоря о разрывающей его сердце боли, он нахально и радостно улыбался. Паяц.

Оглядев сидящих вокруг стола десантников — веселых, предвкушающих развлечение, любопытствующих — я поняла, что сценка эта целиком подстроена. И если не прервать ее сейчас, то потом последуют другие.

Но как? Как можно это перевернуть? Жаль, что я совершенно неопытный сценарист и совсем никудышный психолог. И в такую идиотскую ситуацию раньше не попадала. В Академии разных чудаков хватало, но там всегда рядом были друзья, которые могли превратить все в шутку или устроить не менее шутливую массовую потасовку.

Думай, Марфа, думай! Быстро!

— Твоя боль нарисована на твоей довольной роже, Бак, — хмыкнув, сказала я, вызвав взрыв хохота окружающих.

Вдруг я поймала предостерегающий взгляд Муоза. Надо переводить разговор в более безопасное русло.

— Жрать хочу страстно, — глядя на выставленные на столе супницу и салатницы, рухнула на ближайший стул.

— Ты уходишь от моих горячих признаний? — взвыл, подначиваемый кивками окружающих Бак.

— Вот прямо сейчас меня больше интересует суп. Если я начну выслушивать сейчас твои вдохновенные речи, он остынет.

— А потом? Потом? Потом у меня есть надежда?

— Нет.

— Почему? Ну почему-у-у?

— Мне не интересно.

Царящее вокруг веселье внезапно сменилось тишиной, которую нарушало лишь фоновое гудение корабельных устройств. Десантников вдруг кто-то словно выключил. Но