Когда давление на нервы достигло совершенно невыносимого предела, я нервно оттолкнула от себя контейнер с едой, запах которой сейчас вызывал лишь тошноту, и дергано сообщила:

— Нам нужно серьезно поговорить!..

И захлебнулась воздухом, когда Шрам прищурил свои невозможные сиреневые глаза:

— Да. Расскажи уже, что тебя так гнетет. Обещаю, никаких репрессий не будет.

Я осознала, что сижу с неприлично открытым ртом только тогда, когда буканьер хмуро дернул уголком губ и, протянув руку над столом, мягким прикосновением к подбородку заставил меня его закрыть. А Шрам вздохнул, посмотрел на стол, решительно встал из-за него, впервые на моей памяти оставив недоеденный обед неубранным, взял меня за руку и повел за собой в спальню:

— Давай рассказывай уже. Я не могу понять, как твое прошлое связано с нашей находкой, но кожей чувствую, что связь есть. И пока ты не объяснишь, ты не успокоишься.

У Шрама это прозвучало так, будто я — нервная истеричка. Но доля правды в его словах все равно была. Наверное, поэтому я даже не пыталась воспротивиться, когда он подвел меня к нашей кровати и заставил лечь. Кровать не место для серьезных разговоров. Но я сейчас так дергалась, что была согласна на все.

Шрам протянулся рядом со мной, чуть-чуть поерзал, устраиваясь поудобнее, а потом предложил:

— Ложись ко мне на плечо. Мне нравится думать, что ты прислушиваешься, как бьется мое сердце.

Это было сказано простым, нейтральным тоном. Словно в противовес смыслу, сказанное ничего для Шрама не значило. И я прикусила губу. От понимания того, что я сейчас причиню боль этому мужчине, стало больно самой.

Неловко сдвинувшись, я осторожно прилегла на мужское плечо. Шрам шумно вздохнул, когда моя ладонь неловко и неуклюже накрыла ту область, где размеренно билось его сердце. И неожиданно тепло и запах его большого, сильного тела, обволакивая, успокоили меня. Я тоже вздохнула, решительно устроилась поудобнее и нескладно начала свой рассказ:

— Я не помню, говорила я тебе или нет, но я сирота. Родителей у меня нет, родственники мною давно не интересуются. С того самого момента, когда, собрав свои вещи, я отправилась поступать в Первую звездную Академию. Уже тогда я знала, что для меня это билет в один конец и на Землю я не вернусь, как бы ни сложилась моя дальнейшая судьба. — Грудь Шрама под моей ладонью слегка напряглась, но буканьер промолчал. И я продолжила: — Как и большинство землянок до меня, я мечтала о карьере звездного пилота. И даже набрала необходимое для поступления количество проходных баллов по физической подготовке. Но на меня неожиданно обратили внимание тайники. Им нужны были полевые агенты, которых не начнет в самый неподходящий и ответственный момент разыскивать родня. Как ты, наверное, понимаешь, меня точно никто не стал бы искать. Кроме того, у меня был еще один громадный плюс: я действительно в школе увлекалась химией и биологией. Моя подготовка была достаточно высока, чтобы без помех поступить на генную инженерию. И именно туда и нужнее всего были агенты. До момента моего появления в Академии все внедренные агенты были лишь из вспомогательного персонала, специалистов, чтобы разведать обстановку изнутри, подобрать не могли. Ты, наверное, догадываешься, что полевые агенты — это такое специалисты одноразового применения, которые после выполнения определенной операции списываются в утиль и переводятся на кабинетную работу…

— Не всегда, — сдержанно отозвался Шрам.

— Второй раз использовать под прикрытием одного и того же агента весьма проблематично, — криво усмехнулась на это я. — Как бы спецы из Тайного отдела ни старались, какую бы пластику ни проводили, всегда остаются какие-то индивидуальные черты характера и привычки, от которых до конца избавиться нельзя. Поэтому все зависит от задания. Но мы отвлеклись. Как ты уже понял, меня завербовали. Подправили результаты экзамена по физической подготовке и устроили так, что я его провалила. После этого никого не удивило, что я пошла туда, куда мне было проще всего поступить: на факультет генетики и генной инженерии. Параллельно и втайне ото всех я еще проходила обучение у своих кураторов…

— А твой проект?.. — многозначительно спросил Шрам. — Ширма?

— Реальность, — вздохнула я. — Но нечаянная. Это куратор предложил мне что-то придумать, какое-то исследование, которое помогло бы ему протолкнуть меня на практику в Арганадал. Именно там по всем донесениям агентов что-то затевалось. И именно туда Тайной службе не было доступа: в правительственные лаборатории. Темы придумала я. И, кажется, невольно попала в яблочко. Потому что мной заинтересовались, место в правительственной лаборатории я получила сама, благодаря своему проекту, а не при содействии кураторов.

— Уверена? — скептически поинтересовался буканьер.

— Да. Куратору не было никакой нужды разыгрывать тот спектакль. Мы сидели с ним вдвоем, пытались придумать, как пропихнуть меня в Арганадал на более длительный срок, чем практика, когда куратору позвонили и сообщили, что я привлекла внимание ответственных лиц правительства и что я ни в коем случае не должна отказываться от того предложения, которое получу.

— А Стейн? — Может быть, мне показалось, но в голосе Шрама прозвучали горячие нотки ревности, когда он проговаривал имя моего бывшего. — Это тоже подтасовка?

— Наполовину, — неохотно отозвалась я. — Стейн сам по себе мной заинтересовался и начал ухаживать. Мне приказали принять его ухаживания и прощупать его. А потом все как-то завертелось… Я действительно привязалась к нему и добровольно согласилась выйти за него замуж, рассчитывая, что мое задание вот-вот закончится, и я смогу жить как все. Но где-то я допустила ошибку. Не знаю, прокололась или просто угодила не вовремя и не туда, но для меня оказалось огромным сюрпризом то, что я попала в клетку к черному генетику, а Стейн не просто остался жив, но еще и пытается доработать мое изобретение. Я теперь просто не знаю, что думать: то ли все это просто стечение обстоятельств и никак не