— Если захочешь остановиться… — начал он.

— Не захочу, — перебила я.

Он улыбнулся уголком губ и наклонился, снова целуя, на этот раз глубже, требовательнее. Его руки скользнули по моим рёбрам, чуть сжимая, заставляя выгнуться навстречу. Каждое движение будто повышало градус накала эмоций, возбуждения, страсти. Кай будто становился всё более голодным, а я тоже будто дорвалась, растеряв на ходу все страхи — каждое моё касание становилось всё смелее.

Я тянула его к себе, чувствуя, как горячо пульсирует кровь, как срывается дыхание. Он был везде — на моих губах, на шее, на ключицах, оставляя там следы, от которых кружилась голова.

— Элла… — прошептал он, и в этом звуке было всё — желание, жажда, обещание. — Хочу, чтобы твой первый раз со мной был незабываемым, — сказал он.

А я только старалась не забывать дышать, цепляясь за его шею.

Он снова поцеловал меня — глубоко, требовательно, так, что мир за окном перестал существовать. Лишь его дыхание, его вес, его руки, обжигающие через ткань, от которой мы вскоре, впрочем, были освобождены.

И ничего уже не было важно.

— Невероятная… — прошептал он..

Я едва успела вдохнуть, прежде чем он накрыл мою грудь губами. Тёплый, влажный поцелуй, лёгкий укус — и я выгнулась, вцепившись пальцами в его волосы.

Он целовал меня медленно, будто пробуя, как долго сможет сводить меня с ума, прежде чем сам потеряет контроль.

Я чувствовала, как моё сердце бьётся быстрее, как внутри растёт тепло, которое уже не остановить. Его руки были сильными и уверенными, но при этом ласковыми. Он будто спрашивал разрешения каждым движением, и я отвечала ему взглядом, касанием, шёпотом: да.

Его движения были мягкими, но в них ощущалась сила, готовая прорваться, если я позволю.

И я позволила.

Первое движение было медленным, почти робким, но жар внутри вспыхнул мгновенно. Я выдохнула стон. В тот момент мы перестали быть просто Каем и Эллой — мы стали чем-то большим.

И вот тогда предохранитель был сорван.

Каждое его движение отзывалось во мне горячей волной, каждое моё касание давало трещину в его сдержанности.

Он смотрел в мои глаза даже тогда, когда я не могла больше сдерживать всё учащающиеся стоны, и этот взгляд был самым интимным прикосновением из всех.

Вбивался в меня, всё быстрее, всё глубже, пока мир за окном не исчез, пока не осталось только он, его дыхание, его руки, его голос, шепчущий моё имя.

Его движения были полными силы, а мои — неловкими, но искренними.

Когда накатила волна, я вскрикнула, вцепившись в его плечи, а он прижал меня крепче, словно боялся отпустить хоть на сотую…

Эта ночь была долгой и очень приятной. Я давно знала, что холодный Кайрос Найт очень горяч внутри, но чтобы настолько!..

А после мы уже стояли в зале управления, втроём — я, Кай и Рэндал. ПОначалу, я думала, что мне может быть стыдно или некомфортно, но Рэндал сразу сломал всю неловкость одним колким и весёлым замечанием:

— Вот это я понимаю, правильная синхронизация! Смотрите, что вы наделали!

Перед нами висела огромная голограмма поверхности Фенеры. Рэндал приблизилл картинку. В прозрачных водоёмах колыхались нити водорослей, будто жадно впитывая каждую каплю света. На каменистых равнинах в трещинах пробивались тонкие ростки, а в их тени уже сновали едва различимые насекомоподобные формы — первые вестники новой экосистемы.

— По всем прогнозам, первые признаки жизни должны были появиться через пару недель. А тут — сутки.

Рэндал медленно перевёл взгляд с голограммы на нас. Улыбка у него была слишком уж самодовольная.

— Что? — подозрительно спросила я.

— Да так… просто думаю, — он сделал паузу, нарочито невинно приподняв бровь, — появилась теория, что интенсивность оргазма предопределяет силу изменений на Фенере.

Я почувствовала, как щеки заливает жар.

— Рэндал, не смущай Эллу, — хохотнул Кай.

Рэндал сделал пару шагов ко мне, не сводя глаз, и в этом взгляде было слишком много обещаний, чтобы я могла просто отмахнуться.

— Ты же понимаешь, — продолжил он, чуть наклонив голову, — что для чистоты эксперимента нужно исключить фактор случайности?

— Случайности? — переспросила я, чувствуя, как ладони становятся горячими, хотя я и держала их за спиной.

— Ну да, — он усмехнулся, — сравнить показатели… при прочих равных условиях.

Кай тихо рассмеялся, но в смехе его не было насмешки — только лёгкое одобрение, как будто он уже знал, чем всё закончится.

— Ради науки, разумеется, — сказал он.

— Элла, ты как, готова повторить ради науки? — спросил Рэндал, и его ладонь медленно скользнула по моей талии.

Я подняла глаза на него. Слишком близко. Слишком притягательно. И, как назло, сердце уже билось в том самом ритме, который обещал, что я снова сорвусь.

— Ради науки, значит?.. — мой голос предательски дрогнул, а дыхание сбилось.

— Исключительно.

Его улыбка стала чуть мягче, но от этого только опаснее.

— Как я могу встать между тобой и твоими научными открытиями? — только и ответила я.

— Похоже, — Рэндал склонился к моему уху, опаляя кожу мурашками, — у нас намечается ещё один вечер, который Фенера запомнит.

И это действительно было незабываемо!..

Настолько, что я громко выдохнула “Да!”, когда мы уже были полураздеты в гостинной и Рэндал активно доказывал свой ярый научный интерес.

Я была прижата к стене, и как ни странно, это никого из участников процесса не смущало.

— Вот так, — Рэндал склонился к моему уху, и горячее дыхание обожгло кожу, — я хочу услышать, как ты зовёшь меня, Элла.

И я звала. Не думая, не стесняясь, просто отдаваясь на волю этого ритма, его рук, его голоса, от которого дрожали колени и сердце сбивалось с такта.

Если Кай был как тихий, неизбежный прилив, то Рэндал — как внезапная буря. Он не ждал, он забирал — но именно в этом была его щедрость: каждое движение было отдано мне без остатка.

И когда волна накрыла, она была резкой, взрывной, как вся эта близость с ним — и он поймал её вместе со мной, удерживая так крепко, что казалось, мы растворились в одном движении.

Я всё ещё тяжело дышала, уткнувшись лбом в его плечо, а он гладил мою спину медленными движениями, словно стирая остатки напряжения.

— Ты лучшая ассистентка, Элла — Сказал Рэндал, заставив меня снова засмеяться.

В комнату вошёл Кай — встал в дверях гостиной, наблюдая за нами без тени ревности — скорее с тихим удовлетворением, будто ещё один кусочек пазла в нашей странной троице встал на место.

А после мы вместе отправились завтракать и… совершать научные подвиги!

Заснули уже под утро — я между ними, слушая их дыхание.

Когда я открыла глаза, свет уже пробивался сквозь панорамное окно, а внутри было тихое, тёплое чувство: дом там, где они.

Эпилог

Одним утром я сидела на веранде, грея ладони о свою любимую графитовую кружку. Передо мной лежала свежая «Фенера.Сегодня» — наша маленькая, но гордая газета, где теперь другие колонисты писали о строительстве новых посёлков, открытии школ и первых детских соревнованиях. Я улыбалась, чувствуя, что мы сделали это — оживили Фенеру.

Планета к этому моменту изменилась так, что я иногда не верила своим глазам. За пределами куполов тянулись зелёные склоны с садовыми террасами, деревья с изумрудными листьями шумели от лёгкого ветра.

Под прозрачными сводами теплиц ровными рядами вырастали ксенорские овощи, а в воздухе плавно кружили пчелоподобные насекомые, переливаясь янтарём на свету. Планета жила. И с каждым днём становилась всё живее.

Кай вышел из дома, поцеловал меня в щёку и сел напротив, а Рэндал, уже с кружкой чая, присел на перила веранды.

Терминал вдруг откликнулся тихим сигналом, словно бы ждал, чтобы мы все вместе собрались за завтраком.

— Что там? — спросил Рэндал, заметив, как я нахмурилась, вглядываясь в голограмму.