„Мы дадим тебе то, для чего ты проделала такой долгий путь. Так ты сможешь увидеть правду. Услышать ее. Ты вернешься в транспортировочную станцию Майами, где, я уверен, Надзиратель Эгара захочет перемолвиться с тобой парой словечек“.

„Окей“. Неважно. Я здесь не пленник. И не буду, как только вернусь домой. Надзиратель будет не в состоянии помешать мне добраться до сына.

Теперь моя очередь прочистить горло, борясь со слезами от мысли, что я оставляю Киля: „Когда я могу вернуться домой?“

Максим изучал меня пару секунд, пока я не обращала внимания ни на кого и ни на что в комнате: „Как много времени тебе понадобиться, чтобы собрать информацию для своего репортажа?“

Я понятия не имела, но не много: „День. Может два“.

„Один день. Ты покинешь нас в это же время завтра. Если ты не собираешься оставаться, я хочу, чтобы ты исчезла как можно скорее“, − его взгляд метнулся на Киля, который ходил туда-сюда позади меня.

„Один день“, − повторила я. Этого должно быть достаточно. К завтрашнему полудню я вернусь в главное здание штаба, в транспортную комнату, а потом домой к Уайту.

И я хотела убедиться, что у меня с собой будет одна из тех голубых лечащих палочек, когда я уеду.

Руку я сжала в кулак, хороня боль от того, что покидаю Киля. Он был так зол на такую вероятность. Нет, не вероятность. Реальность. К черту тех людей, которые отправили меня сюда. К черту докторов Уайта с их дорогостоящими операциями. Я видела, что синяя палочка заживляет не хуже, чем пластины роста в переломанных ногах Уайта. Несомненно одна из тех палочек способна вылечить его, заставить его бегать и снова играть. Вернуть его заводной смех. Зайдя так далеко, зная, что такая технология существует и оставить это так? Такого не будет. Я найду одну и стащу ее.

Уайт вылечится, но я буду сломлена. По меньшей мере мое сердце. Один день это все, что у меня осталось с Килем.

Он будто прочитал мои мысли, подошел ко мне сзади, положа руки мне на плечи. Я чувствовала обладание от его тяжелого прикосновения, его жар: „Нет. Она моя меченая пара, Максим. Мы должны обратиться к Прайм Найэлу для отклонения от правил“.

Поведение Максима полностью изменилось и его взгляд прилепился к Килю, все его внимание над моей головой: „Ты уверен? Нет права на ошибку. Не в данном случае“.

„Она моя“, − угрожающий тон Киля, который заставил мое сердце биться сильнее, а киску намокнуть смягчился, − Я абсолютно уверен. Мы разделили сон с момента ее прибытия“.

Разделение сна. Так, я не сходила с ума? Тот сон, который я видела, пока спала в том ящике был настоящим? В этом штука?

„Она моя“, − повторил он и управляющий кивнул, принимая его ответ.

Боже, да, я была его, но это не важно. Я не могла остаться: „Мне нужно домой“, − повторила я. Ничего не изменилось. Совсем к черту ничего.

„Я немедленно свяжусь с Праймом Найэлом“, − управляющий проигнорировал меня и заговорил с Килем, как будто мой выбор уже больше ничего не значил. Ладно, я его помеченная пара, но это не означало, что я выберу его, а не Уайта.

„Спасибо, Максим“.

„Что? Нет! Это бред, Максим…“ − протест Рэчел поблек, когда я повернула голову.

Какого черта только что произошло? Секунду назад я договорилась насчет тура и быстрой транспортировки домой. А сейчас? „Кто такой Прайм Найэл?“ − спросила я.

Рука Киля соскользнула на мою поясницу, выталкивая меня за дверь в то время, как я слышала продолжающиеся протесты Рэйчел. По всей видимости она не была склонна к тому, чтобы быть со мной помягче. По какой-то причине она была как мать медведица, защищающая своих медвежат − медвежат пришельцев − когда кто-то пришел за ними. Она пыталась защитить этих больших, крепких мужчин от мне подобных. И если б это не было так необходимо, то было бы смешно.

Хотя она сейчас и выпустила свои колючки, управляющий был нацелен на мирный исход дела. Ему нужно было, чтобы Земля хорошо относилась к Колонии, чтобы сделать это место… позитивным. Он надеялся, что я встречусь с воинами, возьму интервью и напишу что-то, что создаст хороший образ для Колонии, покажет Флот Коалиции с хорошей стороны.

Связи с общественностью показали себя полными засранцами, когда они пытались продать войну, особенно всей планете людей в световых годах отсюда.

По крайней мере, так все и было… пока Киль не превратился в дикаря. „Кто такой Прайм Найэл?“ − спросила я уже резче.

Киль остановил меня в коридоре снаружи комнаты для переговоров и прижал меня спиной к стене. До того, как я успела сопротивляться, его губы уже были на моих. Горячие. Жесткие. Требовательные.

Я не надеялась сопротивляться и открылась для него, позволила его сладкому языку скользнуть в мой рот, он застонал, его руки опустились на мои бедра, он прижал свою твердую длину ко мне. Мой разум сосредоточился на обнаженных местах, когда он оторвал свои губы от моих и уткнулся носом в мои волосы, затягивая мой запах в свои легкие: „Прайм Найэл правитель Приллон Прайм, лидер людей Приллона и командир всего Флота Коалиции“.

Вот дерьмо. И они будут говорить с этим парнем? Обо мне? „Зачем вам связываться с ним? Почему он должен беспокоиться обо мне? Я просто женщина с Земли“.

Киль ласкал мою шею, прямо за ухом, и я просто таяла под этими ласками. Боже, он так чертовски неотразим. Отметина на моей руке пылала так, что я стала тереть это место о свое бедро в надежде, что оно перестанет гореть. „Потому что ты моя. Рэйчел с Земли здесь, потому что она прошла через Программу Межгалактических Невест. Кристин, тоже. Однако ты прошла через… менее легальные каналы. Мне это не важно, мне важно, что ты здесь и что ты сейчас моя“.

Я вздохнула, и я знала, что это вздох прозвучал жалостно и грустно: „Я не могу остаться, Киль“.

Он мягко зарычал, его руки обхватили мои ягодицы: „Ты можешь, пара. Ты моя и я не отпущу тебя. Прайм попросит Землю об исключении“.

„Исключении?“

Я почувствовала его горячее дыхание на моей шее: „Он устанавливает правила. Он может их изменить. Никто не посмеет сомневаться, что мы совпавшие