– Связи нет, – выждав, утвердительно сказал Кратов.

Грин кивнул, уткнувшись в свою чашку.

– С кем вы пытались связаться?

– С офисом компании, – сообщил Грин. – У компании «Татор и сыновья» есть офис. Он расположен в местечке Роанок, штат Виргиния. Не путать с островом Роанок, где в шестнадцатом веке бесследно исчезло целое поселение… – Грин помотал головой, словно бы прерывая самого себя. – Затем я попытался связаться с Корпусом Астронавтов. С кораблями Звездного Патруля. Под конец – хотя бы с кем-нибудь. – Он снова занялся чашкой. – Шаровое скопление. Долбаное шаровое скопление. Тридцать две звезды, шестьдесят четыре планеты. Не считая ротаторов, которых и черт не знает сколько. Сплошь источники гравитационных возмущений. – Он уставился невидящим взором в голую стену. – Проще было бы покинуть Таргет. Нырнуть в портал…

– Я ни за что не отдам такой приказ, – мягко сказал Кратов. – Пока не выясню, что случилось с Татором и инженерами. Вы же понимаете, что это русская рулетка. Один раз нам повезло, и мы попали куда хотели. Второго шанса может и не быть…

– …потому что мы не знаем, как действуют местные порталы, – закончил его фразу Грин. – Я всего лишь говорю, как было бы проще. Вовсе не обязательно поступать простым способом, когда не испытаны все сложные.

– Недурно сказано, – признал Кратов. – Вы ведь уже приступили к сложным способам из своего богатого арсенала?

– Помнится, года три тому назад в системе Угерхарнесс… – внезапно оживившись, начал Грин и снова осекся на полуслове. Отхлебнув из кружки, продолжил: – Один способ я опробовал еще днем, пока вы спали. Направил стаю зондов к скоплению железяк в пяти километрах от корабля. Моих стрекоз постигла та же незавидная участь, что и все активные неорганические и условно-органические объекты земного происхождения.

– Нейтрализованы? – грустно усмехаясь, спросил Кратов.

– Трудно судить. Зонды просто исчезли. – Грин поднял палец и заявил со значением: – Но я хочу изменить программу.

– Давно следовало, – одобрительно сказал Кратов.

– Понимаете, Консул, в штатной программе зондов не предусмотрены военные действия. Я попытаюсь обучить их скрытности и осторожности. Преподать им азы разведки. – Феликс Грин горестно пожевал губами. – Хотя это тоже не моя обязанность. Тот же Мадон справился бы с такой задачей не в пример лучше. Но его здесь нет, и придется мне из наших милых стрекозок воспитывать пугливых шпионов. Сделать их более осмотрительными и благоразумными.

– Что вы надеетесь там увидеть?

– То же, что и вы, Консул. Базу захватчиков.

– А дальше?

– А дальше решать станете вы. В конце концов, я всего лишь третий навигатор и волей обстоятельств командир корабля. А вы были и остаетесь генеральным фрахтователем и начальником миссии, не говоря уж о самом высоком уровне социальной ответственности. У вас ведь уже есть план? Я имею в виду – помимо того, чтобы пойти и расстрелять всех к чертовой матери?

– Этот вариант остается в приоритете, – хладнокровно сказал Кратов. – Уничтожить всю чужую технику и освободить людей. А потом выслушать претензии, буде найдутся желающие их высказывать, в свою очередь предъявить встречные иски и спокойно, обстоятельно, в рамках Кодекса о контактах, за условно круглым столом разбираться, кто кому и как сильно навредил.

– Судя по выражению ваших глаз, – заметил Грин, – каковое находится в разительном несоответствии со зверской гримасой на лице, такой сценарий не нравится даже вам. Не говоря уже обо мне, миролюбивом семейном парне с Титанума.

– Мне этот сценарий не нравится лишь потому, что он самый реальный, – проворчал Кратов. – Есть, конечно, альтернатива: добраться до базы пришельцев, выкинуть белый флаг и сдаться. А уже там, внутри, вступить в переговоры.

– И чем же он плох?

– Своей неопределенностью. То, что вы назвали «скоплением железяк», должно действительно оказаться базой пришельцев… хотя мы сами в их глазах выглядим пришельцами. И там должны присутствовать переговорщики. В свете рассуждений навигатора Брандта, тахамауки, что оказалось бы весьма желательно. Тахамауки – большие зануды и спесивцы, но так же, как и мы, ненавидят воевать и любят поболтать в хорошей компании… А ведь это может быть забытый кем-то металлический хлам. Или ангар для автоматов, для всех этих Охотников и Всадников, которыми управляют такие же незатейливые программы, как и вашими стрекозами. Или роботизированный пункт слежения. Или вообще непонятно что, без разумного наполнения. И вовсе не тахамауки, а какие-нибудь окхшеобы, которые генетически ведут происхождение от тахамауков, сходны с ними внешне, но затворники и социопаты, каких поискать. Или, черт их знает, игатру! Как общаться с игатру, не знает никто.

– Есть еще варианты? – участливо спросил Феликс Грин.

– Да. Упование на чудо. Что вам вдруг удастся достучаться до Внешнего Мира. Там доложат по инстанциям, шестеренки Галактического Братства совершат оборот, и нам объяснят, что происходит и во что мы вляпались. И, самое главное, что делать дальше. Или, напротив, чего не делать.

– Вы верите в чудеса? – спросил Грин с искренним интересом.

– Нисколько, – усмехнулся Кратов. – Не имеет значения, верю я или нет. Чудеса все равно происходят.

8

Одно красное солнце склонилось к закату, и тотчас же с противоположной окраины горизонта показался краешек другого солнца, тоже красного, хотя, пожалуй, более насыщенного и яркого, с отчетливым малиновым оттенком. Это сразу прибавило живости безрадостному белому ландшафту со сглаженными возвышенностями и заметенными низинами. Снег порозовел, а на тех участках, где ветер особенно старательно доставал до темного грунта, истончая покров до полной эскизности, залегли багровые тени. Эта розовая идиллия длилась недолго, потому что уже, ломая все обычные представления о смене времени суток, с двух сторон одновременно, навстречу друг другу восходили голубое и желтое светила, оба равно жаркие, гонористые, и каждое старалось перетянуть одеяло на себя, пробить низкий разреженный облачный слой своими лучами и захватить власть над миром. Розовые тона сменились болотными, с неприятной мертвенной зеленью в тенях. Акварельная условность уступила место кладбищу. Длинные смазанные тени холмов расслоились надвое, а то и натрое, вначале удлиняясь буквально на глазах, а затем с той же странной поспешностью укорачиваясь, чтобы на какой-то короткий миг вовсе сойти на нет. Три солнца упрямо и неотвратимо стремились к зениту, и необремененный точным знанием наблюдатель мог бы с ужасом