Барбери… мой отец, хоть это и было сложно признать, устранён при попытке бегства от правосудия. Что подобное значило — я не узнавала. Скорее всего, бионики, которых отправили на его арест, применили смертельный протокол-приговор из-за побега или сопротивления.

Джошуа, как стало известно, арестован и даёт показания. Гилем на подписке о невыезде, постоянно мотается в здание суда. Марго, которую я по-прежнему не могу заставить себя называть мамой (непривычно), заверила меня, что всё под контролем. Она предоставила нам комнаты в лофте — свободную спальню. А её бойфренд по имени Марби теперь ночует у неё.

Мы с Гилемом по-прежнему живём вместе. При мысли об этом я довольно улыбнулась. Душ, двуспальная кровать. Блаженство, если не считать, что впереди мне предстояло медицинское обследование.

— Чем это так хорошо пахнет? — Марго появилась на кухне и встретила меня с улыбкой. — Готовишь? А ты умеешь?

— О, это легко, — отмахнулась я. Налила кофе и протянула маме. — Тосты готовятся сами. Да и остальное — тоже. Моё дело — загрузить ингредиенты.

— Соль и приправы не забудь.

Я усмехнулась, отчётливо понимая, как мне этого не хватало — родственной души рядом.

— Ты не грустишь?

Вдруг мне припомнилась участь Барбери Туайда. Мама вчера в двух словах описала ситуацию, каким образом я очутилась на другой планете в детдоме для отказников.

— Он сделал свой выбор, — пожала плечами Марго. — Джошуа грозит двенадцать лет. Думаю, хоть так поумнеет и расставит приоритеты.

— А ты сильная…

Не знаю, что бы чувствовала на её месте, но точно нечто большее, чем сейчас. Ведь я-то их не знала — мне проще в какой-то степени.

Непроизвольно вздохнула и закрыла тему, пряча в глубине сознания, что они — мои родственники.

— Ты не знала, какой я была после вашего рождения, — скривилась Марго. — Не хочу вспоминать ту пучину отчаяния и болото самоуничижения, в которое сама себя загнала. А сейчас я, как видишь, лучше всех.

— Дамы? — Из-за поворота вальяжно вырулил двухметровый силач Марби в серой робе. А я попыталась совладать с лицом и не ухмыльнуться из-за его помятого вида.

— Не смотри на меня так, они с Гилемом вчера весь вечер и часть ночи обсуждали «старые добрые времена».

— Я и забыл, что моя женщина заведует всей информацией «Шата-119». — Великан обнял мою мать и притянул к себе. Чашка кофе слегка покачнулась, но ни капельки напитка не пролилось на пол.

— Можешь переехать, — невозмутимо парировала Марго. — Кстати, увидишь Гилема — передавай ему приглашение на работу, пока его не сманили в «ДеноМикс» в качестве экспериментального образца, я хочу устроить его у нас.

— Почту за честь работать с вами, — послышалось в коридоре.

И всё бы ничего, могла бы радоваться этой умилительной картиной вечно, если бы ни приступ тошноты, подкатившей к горлу.

Секунда, и я метнулась к раковине — за раз выплюнула половину содержимого желудка.

— Оу, — Марби сочувственно выдохнул.

— Что-то не так? Ты пропустила процедуру? — Гилем спешно подошёл ко мне, приобнял.

— Хватит ваших процедур. Ей нужно пройти полноценное обследование, — пригвоздила Марго. — Идём, я тебя отвезу.

— С вашего позволения, я поеду тоже, — Натис вызвался нас проводить.

— Не надо, ты хотел увидеться с мамой.

— Я вчера с ней виделся.

— И договорился ещё на сегодня, — запротестовала я. — Марго меня отвезёт.

Пожав плечами, Гилем спорить не стал, уступил. А я спрятала страх куда подальше, мрачное настроение штурмовало моё сознание всю дорогу. А конкретно одна едкая мысль. Неужели лечение имело лишь временный эффект?

* * *

— Мои поздравления, вы скоро станете матерью. Срок — две с половиной недели, — электронная радость жестянки, которая меня просканировала, малость выводила из состояния равновесия.

— Подождите, то есть тошнота… — Марго пристально взглянула на оператора, выполняющего консультативные функции.

— Диана Род абсолютно здорова. И названные вами болячки не соответствуют действительности. Кто вам сообщил о столь ужасных диагнозах?

Я невменяемо уставилась на врача.

— Меня обследовали. Я получила радиационный ожог. Вот, смотрите, шрам.

— Шрам я вижу, но всё, что мне показывает терминал, — это беременность. На том процедура осмотра окончена. Вам нужно встать на учёт и уведомить власти о рождении ребёнка, когда это случится, и заполнить информацию о новом гражданине «Шато-119» в трёхдневный срок.

— Хорошо, спасибо, — Марго ответила за меня и приобняла за плечи, чтобы помочь выйти из диагностического кабинета. Снаружи ждал Марби и… как ни странно, Гилем, а заодно ещё двое. Наверное, другие пациенты.

— Я беременна, — оторопело призналась я, не став тянуть, и изумлённо наблюдала за бурей радости, случившейся вокруг меня совершенно неожиданно. Неизвестные мне мужчина и женщина средних лет протянули руки для пожатия. Гилем обнял, Марби похлопал его по плечу. Марго выполняла функцию моего телохранителя, следила, чтобы меня никто не раздавил по такому случаю.

— Так у меня скоро будет внук? — после столь неожиданных слов я сфокусировала взгляд на той, что тянула ко мне руки. — Известно — мальчик, девочка?

Добродушная, миловидная женщина с глазами цвета морского камня. И правда, чем-то напоминали Гилема. Упрямым выражением? Мэй Гоз?

— Конечно же, мальчик, — ляпнул Марби откуда-то сзади.

— Здравствуйте, Мэй, — только и смогла выжать из себя я. Настолько оторопело себя чувствовала.

— Всё ясно. Мы сейчас домой, — Марго взяла ситуацию в свои руки. — Вы можете поехать с нами. Но дайте ей время прийти в себя.

— Секундочку, — Гилем аккуратно отстранил мою маму и отвёл меня в сторону. Приподнял лицо, прежде чем тревожно уточнить: — Ты не рада? Плохой результат?

— Я…

Слёзы потекли сами собой.

— Врач сказал, я здорова. Абсолютно… Что он не видит следов прежних болезней, как такое возможно?

— А… вот в чём дело? — Гилем улыбнулся. — Я уж было напугался…

— Я тоже!

— Представляю. — Любимый обнял меня и ласково погладил по голове. — Тебе нужно прийти в себя. Я это понимаю, хотел отложить и признаться в более подобающей обстановке, но тянуть уже нет времени, пока ты не приняла иное решение.

— О чём ты?

— Ты выйдешь за меня?

Секунда на осмысление, и я стукнула кулаками ему в грудную клетку. Обидно было — нет слов!