Жером сдвинул одну из настенных панелей, за ней обнаружился узкий и низкий коридор. Закрытый железной решеткой, но замок, вероятно, еще раньше взломали полицейские. Коридор несколько раз петлял, словно окольцовывал дом. Потом расширился и плавно перетек в отсек, заставленный поломанной мебелью. Один из углов которого и занимала угольная куча. Освещение везде сенсорное, слабое, загоралось по мере их продвижения.

– Вуаля, – с ненавистью в голосе сказал Жером, пнул люк носком кроссовка, из которого и так на каждом шагу сочилась вода. Рядом уже валялся топор, пара камней, коса с погнутым лезвием и сломанным косовищем – похоже, француз потратил на попытку взлома уйму времени.

– Рядом опасность, – будничным тоном предупредила Маэса. Лазарь кивнул, не отрывая глаз от люка. А Жером с детским любопытством распахнул глаза, спросил:

– Особый талант или развитая интуиция?

– Жизнь в Шаргаиме, – в тон ему отозвалась вечница. И заняла наблюдательный пост у входа в коридор.

Лазарь же опустился на колени, еще полюбовался на блестящую ровную крышку, ласково провел по ней ладонями – Лиде во сне аж завидно стало, ну чем она хуже какой-то железяки! Вдруг стукнул по ней костяшками пальцев – и немедленно крышка начала приоткрываться.

У Жерома от такого поворота и вовсе челюсть отпала, он вопросил жалобно:

– Что, нужно было всего лишь постучать?

– Да и то не всем открывают, – подколола его Маэса. – Смотри, вон камера за нами наблюдает.

И указала куда-то под потолок. Железная маска испустил громкий протяжный стон и постучал кулаком себе по голове.

В открывшемся люке не было черноты – где-то внизу горел свет. Лазарь заглянул туда, потом спрыгнул.

– Жером, – прозвучал снизу его голос. – Останься на страже. Не хочется, чтобы эта крышка намертво захлопнулась за нашими спинами.

– Бьен сюр, – отозвался француз без особого восторга, помог спуститься в люк Маэсе, заодно спросил ее одними губами:

– Где же опасность? Внизу или…

– Не знаю, – беззаботно отозвалась вечница. – Просто чувствую ее приближение.

Жером поежился, потом сел на край люка и спустил в него ноги, крышку подпер плечом.

Внизу тоже был коридор, узкий и низкий – Лазарю приходилось передвигаться, почти сложившись пополам. Светодиоды вдоль стен позволяли Лиде отчетливо видеть друзей. Пару раз попадались двери, плотно закрытые. Профессор дергал их, потом шел дальше.

Дверь в конце коридора оказалась заперта на внешний засов. Лазарь рывком его отодвинул, первым вошел в каморку два на два метра. Почему-то у Лиды мелькнула мысль о карцере: тусклый свет, обшарпанный стол с табуретом, оба на вид очень тяжелые, дубовые. Раковина такая низкая, что ее можно использовать как туалет, над ней проржавевший умывальник. Узкая кушетка вдоль стены, а на ней лицом к стене лежит кто-то.

Маэса бросилась туда, осторожно перевернула человека на спину – это был Алеша Санин. Мертвенно бледный, глаза закрыты, рот же напротив широко распахнут, словно он боролся за каждый вздох. Но живой – грудь парня приподнималась частыми толчками. Подоспевший Лазарь осторожно ощупал его конечности, опустился на колени и послушал дыхание. Тут Алексей вяло пошевелился, с явным усилием открыл глаза, хрипло выдохнул:

– Вы пришли…

– Ты ранен? – спросил профессор.

– Нет. Просто тут совсем не было воздуха, дышал через трещину в стене. Но я в порядке.

Вдруг Маэса быстро приблизилась к двери, распахнула ее на полную и подалась вперед, словно бы прислушалась к чему-то. В каморке стало слышно, как у люка вовсю распевает какой-то бравый марш Жером. Лазарь взял со стола кружку и зачерпнул воду прямо из умывальника. Следя за ним взглядом, Лида краем глаза заметила на столешнице нечто такое, от чего тяжело и гулко заколотилось сердце.

Глава 34. Имя командора

– Вы уже знаете? – спросил Санин без прежнего хрипа, попытался сесть прямо и ладонями протер лицо. – Джулия все рассказала?

– Угу, – не стал вдаваться в подробности профессор. И подошел к столу, наклонился над тем, что там лежало. Руки он предварительно сцепил за спиной.

– Да, я тоже ее видел, – сказал Алексей так, будто у него чем-то пережато горло. – Когда меня приволокли она уже здесь была.

И Лида разглядела опаловую бледную кисть на кожаной обложке с железными жуковинами. Обложку установили таким образом, что Книга талантов оставалась наполовину открытой. Страницы внутри были глянцево-белые, совсем не древние, буквы мелкие и четко прописанные. Небольшой совсем текст, на четверть страницы. Лазарь наверняка в момент его прочел, но вслух успел сказать только одно слово:

– Старофранцузский…

И тут грянул пронзительный, полный боли и ужаса крик. А сразу за ним – железный грохот люка. Стало слышно, как кто-то мчится во весь опор по коридору, что-то выкрикивает, но слов Лида не разбирала. Лазарь мигом сменил дислокацию так, чтобы заслонить собой Алешу на кушетке. Маэса вжалась в боковину двери и сложила руки.

Миг – и мимо нее пролетел, ворвался в комнатушку Жером, заорал:

– Закрывайте! Запирайте крепче, во имя всего святого!

Дверь тут же была захлопнута вечницей, но сразу стало ясно, что изнутри она не запирается. Никакого намека на замок или щеколду.

– Стол сюда! – надрывался француз, во сне Лиде передался его страх. Он сам первым вцепился в столешницу, поволок к двери. Маэса и Лазарь бросились помогать, через мгновение стол с глухим стуком припечатал дверь. Жером с несчастным видом сполз по стене, жалобно бормоча французские слова, предположительно отменные ругательства.

– Что случилось? – склонилась над ним Маэса.

Железная маска немного продышался и начал рассказывать весьма дрожащим голосом:

– Заметили троих полицейских, что шли за нами от леса? Я их и в голову не брал, конечно. Но потом они появились у люка, бесшумно так. Окружили меня…

– С каких пор мы опасаемся полиции? – нахмурилась Маэса.

– Да некры это! Нек-ры! Свежеизготовленные, без запаха еще. А я до последнего не понимал, подшучивал над ними. Пока мертвяки не накинулись на меня. Схватили за руки и едва не разорвали на двух симпатичных французиков. Но я сумел как-то извернуться, прыгнул в люк и захлопнул его за собой. Помчался сюда. Только они его уже открыли. Сюда идут.

В подтверждение его слов дверь заходила ходуном,