– Фамилия не важна, – поспешила уточнить Анна. – Просто Лазарь. Рыжий такой, огромный.

Несколько мгновений Бельский смотрел в костер, яростно грыз свои тонкие губы. Потом сказал:

– Да, я знал его.

И что-то в этот миг порвалось в груди Лиды.

– Лазарь погиб. Уже полвека прошло.

Весна задохнулась глубоким «А-ах». Подалась вперед и едва не упала в костер, хорошо подстраховал кто-то из сидящих рядом. С трудом встала на ослабшие ноги, побрела куда-то вслепую. Анна догнала, обняла за плечи и завернула назад, нашептывая в ухо:

– Лидочка, успокойся, это другое. Этого Лазаря ты даже не знала, как бы странно не прозвучали мои слова. Я ведь тоже наверняка в этом мире уже мертва, понимаешь? Но давай дослушаем Валерия.

– Из-за чего так разволновалось это прелестное дитя? – вопросом приветствовал вечник их возвращение. Пока Лида бродила, он успел запихнуть в рот бутерброд с соевой колбасой и теперь, закинув голову, щедро заливал его чаем.

– Потом объясню. Насчет «Новых рельсов», пожалуйста, – напомнила Анна, уселась на прежнее место, но Лидину ладонь так и не выпустила из рук.

– Ага. Это как раз наша с Лазарем версия, предупреждаю. И не все в нее верят, – губы Бельского скривились, выражая презрение к подобным ущербным личностям. – Допустим, в одну далеко не прекрасную ночь все человечество было уничтожено, а вечники частично уцелели. Остались в живых и Призрачные Судьи, законодатели нашего мира, слыхали о таких?

– Еще как, – заверила его Анна, узнавшая о Судьях всего пару часов назад.

– Только, похоже, в этот мир они доступа больше не имеют. Остались у разбитого корыта, судить-то больше некого. И придумали кое-что иное: выбрали временной момент в прошлом, из каких-то своих расчетов, мне неизвестных. Но по некоторым прикидкам это середина двадцатого века. Так, секундочку…

Валерий звучно похлопал ладонями по карманам куртки, из одного достал блокнот со вложенным в него остроконечным карандашом, пролистал. Блокнот был густо исписан летящим убористым почерком, но в конце отыскался чистый лист. На нем вечник стремительно провел две параллельные полосы от края до края.

– Рельсы, – произнес отрывисто. – Символизируют две шаговые реальности, в которых испокон веков существовало человечество. Вот здесь, – он поставил крест на рельсах справа, у кромки страницы, – произошла катастрофа, и все закончилось. Тогда Судьи или пес-знает-кто вернулись лет на сто или больше назад – дуга от карандаша проследовала налево. – И где-то тут попросту убрали рельсы, по которым человечество уже один раз столь неудачно прокатилось.

Жирная черта сверху вниз почти прорвала тонкую желтоватую бумагу.

– Столетний период истории просто сгинул, улетел в тартарары. Те же, кому повезло задержаться на краю, стали проживать свою жизнь заново, потому что их будущее враз перестало существовать, исчезло из памяти. А Судьи заботливо проложили для них новые рельсы. – От черты Валерий отвел вбок новые две линии. – Люди и вечники продолжили жить, женились и рожали детей, не зная, что однажды уже проделали это. Конечно, стопроцентных совпадений быть не могло. Думаю, на это Судьи и рассчитывали – на новых рельсах и апокалипсис удастся избежать. Не знаю-не знаю… Пока что никто не заглядывал к нам на огонек из времени после катастрофы.

– Поразительно, – выдохнула Анна. Тогда как Лида все еще крутила в голове слова вечника, пытаясь их осознать.

– А то! Но только такая теория способна объяснить, почему, пока мы сидим в этом мертвом мире, наше будущее по новой выписывает финты. Мы в нем, похоже, были неплохо знакомы с тобой, королева Анна?

– Да, мы дружили, много путешествовали втроем: я, ты и Лазарь, – после паузы словно очнулась девушка. – И не называй меня королевой!

– Что и требовалось доказать, – с довольным видом покивал Бельский. – А вот этот вот я с Лазарем близко сошелся только после катастрофы, сколько раз приходилось сражаться плечом к плечу! И про тебя дружище Лазарь мне все уши прожужжал. Дружили вы с ним крепко, но в момент катастрофы оказались на разных континентах. Лазарь рвался туда, искал тебя до последнего.

– Он погиб в бою с плохими вечниками? – спросила Лида, голос больше походил на жалобный писк.

– Э, нет, прелестное дитя, в бою дружище Лазарю не было равных. Да и я – Валерий поиграл узкими, но крепкими плечами – разве оставил бы лучшего друга без подмоги? Случилось это позднее, когда начались первые эксперименты. Мы искали любые пути, чтобы вырваться отсюда, и порой слишком увлекались…

За спиной Лиды, заставив ее вздрогнуть, с гиканьем пронеслись те двое подростков, мальчик и девочка, кажется, двойняшки. Анна тоже проводила их взглядом, спросила:

– Это ведь обычные дети? Значит, условия в этом мире подходят для людей?

Валерий быстро и глубоко кивнул, будто клюнул:

– Да, наши дети, а есть уже и внуки. Главным образом ради них мы ищем хоть какой-то вариант, чтобы изменить свое положение. Этот мир совершенно нормален по всем показателям, но жизнь в нем исчезла окончательно и бесповоротно, возвращаться назад не торопится. Возможно, мы еще застанем времена, когда рыбы выберутся на берег, встанут на лапки – и колесо эволюции закрутится вновь. Но у них – кивок в сторону резвящихся подростков – такого шанса не будет.

Потрескивал костер, перекрикивались на задворках школы ребята – и целую минуту больше ничего не нарушало молчания. Потом Анна спросила:

– И что же вы делаете, чтобы… не знаю, проложить кротовую нору к другому миру, что ли?

– Так, были некоторые идеи, – туманно отозвался Валерий. – Пытались использовать способности некоторых вечников, тех, кто жил еще в Шаргаиме. Правда, не все оказались на нашей стороне.

– А Наследники у вас тут есть? – выдержав паузу, особенным голосом произнесла Анна.

Валерий едва чаем не облился от изумления.

– К чему этот вопрос? Приходилось слышать, что попадали сюда и такие редкие гости, но увы – не к нам.

Тут вечница подалась вперед и что-то шепнула Валерию на ухо. К этому времени у костра никого уже не осталось, уставший народ устраивался на ночевку. Некоторые укладывались прямо на землю, заворачивались с головами в куртки и куски брезента. Даже кудрявой девицы нигде не наблюдалось. Валерий дернулся, глянул на Лиду каким-то новым взглядом.

«Ну все, больше не станет называть меня «прелестное дитя», – позлорадствовала про себя девушка.

– Прелестное дитя, как же тебя так угораздило? – спросил Валерий и одарил ее широченной улыбкой. – А как выяснили так рано, ты ведь, сдается мне, только первую жизнь проживаешь?

– Это долгий рассказ, – сказала Анна и решительно поднялась на ноги. – Но Лида только сегодня сюда попала, ей нужен отдых. Расклад мы в целом поняли, теперь